Санжаровский Анатолий Никифорович
Шрифт:
– Нет у меня, детки. Телевизор есть, а иконки нету…
День выступления приближался. Ребята обошли многие дома; но без толку. Больше всех переживал Иван. Сегодня опять звонил Гарбач:
– Как форсируете пьесу?
– Заканчиваем репетиции. Только иконы не можем достать…
– Как так не можете? – повысил голос Гарбач. – Найти и точка: Привыкли, чтоб всё за вас отдел культуры делал.
Начался новый этап поисков. В день премьеры, когда по всему селу были развешаны объявления, неожиданно к Чубкову влетел расторопный парнишка. Таинственно подмигнув, он потянул Ивана в коридор:
– Есть, – шепнул на ухо, – у бабки Салавеихи. Мне Витька сказал, внук её.
– Чудесно! – потёр руки Иван.
Старая Салавеиха возилась на огороде, когда Чубков и мальчонка подошли к её дому.
– Добрый день, бабушка!
– Добрый, добрый, внучки… Только б дождя не было.
– Не будет. Барометр показывает «ясно», – заверил Иван.
– Что ваш барометр. Мои косточки точней, – разогнулась старушка. – За неделю непогоду предсказывают.
Иван деликатно забросил удочку:
– Говорят, у вас икона сохранилась?
– Да, детки, жива. Богородица. Покойный Архип аж из Киева принёс. Ну что то за хата, коли в красном углу образа нет?
– А вы, бабушка, в Бога верите? – брякнул паренёк.
Иван толкнул его в бок и показал кулак.
– Ты ещё будешь меня учить? – засердилась старушка.
– А может, вы нам одолжите икону на вечер? – попросил Чубков. – Для клуба…
– Икона дело божественное. И не для вашего клуба…
– Мы не для клуба… Мы для людей… Сегодня в клубе спектакль. Икона во как нужна! – провёл Чубков ребром ладони но шее.
– А разве мне мало ли что нужно? – передразнила его Салавеиха. – Вон забор подгнил, а сын когда ещё приедет…
– Так мы сейчас! – прервал её Иван и, пошептавшись с подростком, куда-то побежал.
Через полчаса во дворе Салавеихи пели пилы и стучали топоры.
– Живее! Два часа до выступления, а забор ещё не готов, – подгонял Иван кружковцев.
Когда поставили новые столбы, Салавеиха смилостивилась и отдала икону.
– Вы нас здорово выручили! – сказал Иван. – Вы ж, бабушка, приходите вечером в клуб.
Кружковцы, забрав пилы и топоры, отправились готовиться к выступлению, а старушка, потрогав забор, сказала:
– В первый раз Богородица помогла.
Премьера прошла на бис.
Старая же Салавеиха, которая сидела в первом ряду, даже слезу пустила от восторга.
В тот же вечер Иван Чубков записал в журнале мероприятий драмкружка:
1. Поставлена пьеса «Чудо святого Ярмилы».
2. На общественных началах отремонтирован забор на участке пенсионерки Марфы Салавеевой.
Борис СаченкоНе имей сто рублей
В первые годы студенчества я никогда не имел ста рублей. В карманах моих лихо гулял ветер, в лучшем случае звякало несколько жёлтых двухкопеечных монеток, которых хватало только на то, чтобы позвонить в редакцию и спросить, забракован ли мой новый рассказ. Друзей же у меня было хоть отбавляй… Любил я компании, не пропускал ни одного матча ни по футболу, ни по хоккею, ездил за город кататься на лыжах, а летом – купаться и загорать. Если ко всему этому добавить, что я буквально глотал книгу за книгой и имел приличную память (я мог иной раз прочитать наизусть страниц двадцать Гомера) – можете себе представить, что однокурсники ходили за мной цугом; пока мы шли, я рассказывал им содержание романов или читал полный курс лекций о творчестве того или иного писателя.
И надо же такому случиться! Кажется, на третьем курсе заметили мои способности и оценили – мне дали повышенную стипендию. Прошло с месяц и одновременно в нескольких газетах и журналах напечатали мои рассказы. Не верилось! Куда ни позвоню, всюду поздравляют с успехом и просят приносить новые. Издательство предложило мне заключить договор и подрядилось издать мою книгу. И даже выписало аванс. Богатому сам чёрт помогает! Нечто подобное случилось и со мной – в одной из редакций мне предложили работу; работа начиналась с двух, без особых трудностей я ходил на лекции и работал.
После трёхлетней бедности я стал богат, как Рокфеллер. Во всяком случае, мне так казалось.
Каждый день ко мне шли друзья занять. У одного истоптались ботинки; у второго разлезся костюм, третьему не на что было сходить в столовую… Известно – студенты… Я понимал своих друзей с полуслова и отсчитывал сразу ту сумму, которую у меня просили.
Со временем я понял, что я не Рокфеллер. Деньги, что ко мне так легко приходили, так же легко и уходили. Если я и впредь буду таким небережливым, через неделю сам буду искать рубль на обед. Я решил давать взаймы только близким друзьям.