Шрифт:
— Пожалуйста, может клерк де Зут объяснить это слово: «реперкуссия».
Якоб отвечает:
— Последствия, результат действия. Реперкуссией излишней траты денег будет бедность. Если я ем слишком много, то реперкуссией будет… — руки «рисуют» огромный живот, — …жир.
Кобаяши спрашивает, что означает «средь бела дня». «Каждое слово я понимаю, но значение неясно. Можем ли мы сказать: «Я пошел в гости к господину Танаке средь бела дня»? Я думаю, нет, вероятно…»
Якоб упоминает о криминальном подтексте. «Особенно, когда у злодея — это плохой человек — нет ни стыда, ни страха быть пойманным. «Моего хорошего друга господина Мотоги ограбили средь бела дня».
— Чайник господина Ворстенбоса, — спрашивает Кобаяши, — украли средь бела дня?
— Подходящий пример, — соглашается Якоб, радуясь, что директор его не слышит.
Переводчики обсуждают различные японские эквиваленты, пока не сходятся на одном.
— Возможно, следующее слово, — продолжает Кобаяши, — простое: «бессильный» [46] .
46
В оригинале impotent. Выбор автором этого слова (синонимов много) определяется контекстом сюжета.
— «Бессильный» — противоположность «сильному» или «мощному». То же самое, что «слабый».
— Лев, — предлагает доктор Маено, — сильный, а мышь бессильная.
Кобаяши кивает головой и смотрит на свой лист.
— Далее: «счастливое неведение».
— Отсутствие сведений о каком-то несчастье. Пока человек об этом не знает, он счастлив и весел, всем доволен. Но, узнав, становится несчастным.
— «Счастливое неведение» мужа, — предлагает Хори, — когда жена любит другого.
— Да, господин Хори, — Якоб улыбается и вытягивает затекшие ноги.
— Последнее словосочетание, — говорит Кобаяши, — это из книги законов: «недостаток убедительных доказательств».
Прежде, чем голландец открывает рот, угрюмый полицейский Косуги появляется в дверях. За ним тащится взволнованный Ханзабуро. Косуги извиняется за вторжение и начинает что-то сухо говорить. Беспокойство Якоба нарастает, потому что Косуги упоминает имена его и Ханзабуро. В какой-то момент переводчики дружно ахают и смотрят на озадаченного голландца. Слово «вор» — доробо — использовалось несколько раз. Мотоги уточняет у полицейского подробности и сообщает: — Господин де Зут, полицейский Косуги принес плохую весть. Воры наведались в Высокий дом.
— Что? — срывается с губ Якоба. — Когда? Как они залезли ко мне? Зачем?
— Ваш домашний переводчик, — добавляет Мотоги, — говорит, что «в этот час».
— Что они украли? — Якоб поворачивается к Ханзабуро, который очень волнуется от того, что обвинить могут его. — Что там можно украсть?
Лестница в Высоком доме выглядит не такой темной, как обычно: дверь в комнату Якоба сбита с петель, а внутри он видит, что и его заветный сундук тоже пострадал. Дырки насквозь с шести сторон показывают, что воры искали секретные отделения. Расстроенный видом разбросанных по полу, бесценных для него книг и альбомов для рисования, он сразу начинает их собирать. Переводчик Гото помогает ему в этом и спрашивает: «Какие-то книги пропали?»
— Точно сказать не смогу, — отвечает Якоб, — пока не соберу их все…
…но, похоже, ничего не украдено, и его драгоценный словарь истоптан ногами, но на месте.
«Но я не могу проверить Псалтырь, — думает Якоб, — пока не останусь один».
Непохоже, что это случится в скором будущем.
Он расставляет по местам свои немногочисленные пожитки, и в это время по лестнице поднимаются Ворстенбос, ван Клиф и Петер Фишер, и теперь в его комнате находится более десяти человек.
— Сначала мой чайник, — возмущается директор, — теперь этот новый скандал!
— Мы постараемся со всеми усилиями, — обещает Кобаяши, — найти воров.
Петер Фишер спрашивает Якоба: «Где был домашний переводчик во время ограбления?»
Переводчик Мотоги адресует вопрос Ханзабуро, и тот застенчиво отвечает. «Он идет на сушу на один час, — переводит Мотоги, — навестить очень больную мать».
Фишер насмешливо ржет.
— Я знаю, с кого я бы начал расследование.
Ван Клиф спрашивает: «Что взяли воры, господин де Зут?»
— К счастью, мой оставшийся ртутный порошок, а возможно, они охотились за ним, под тройным замком на складе «Дуб». Мои карманные часы со мной, как и, благодарение небесам, мои очки, и, похоже на первый взгляд, что…
— Во имя Бога. — Ворстенбос поворачивается к Кобаяши. — Разве нас недостаточно грабит ваше правительство в ходе обычных торгов, без этих повторяющихся актов хищения имущества у частных лиц и собственности Компании? Жду вас в Длинной комнате через час, где я продиктую официальное письмо — жалобу в магистратуру, в котором будет представлен полный список вещей, украденных ворами…