Мама выскочила из машины, прижимая к груди кошелёк и наши документы, и побежала, минуя шлагбаум, к высокому кирпичному зданию, в котором была комната ожидания с «тёщиным языком», а главное — с телефоном, чтобы можно было позвонить и спросить разрешения на встречу с папой.

Я тоже выскочила, а потом оглянулась на Костю. Он спокойно вышел из машины, не закрывая двери, и начал потягиваться.

— Чаю хочешь? — спросил он, доставая из багажника термос.

— Я к папе хочу!

— Забыла? Там же ждать ещё долго…

— Лучше там буду ждать, — упрямо сказала я и поспешила за мамой. Ещё чего, снаружи стоять, чай пить! У меня сегодня — право на встречу с папой, законное! Я сегодня — один ребёнок старше двенадцати лет!

Перед комнатой ожидания был внутренний дворик с беседкой и лавочка, на которой сидели ярко накрашенные пожилые тётки. Справа был сам вход в комнату. Мама заполняла бумаги. По телевизору на этот раз показывали не «Войну микробов», а передачу по каналу «Культура».

За столом сидел всё тот же парень, спортивный, улыбчивый, нос его сегодня не показался мне таким большим — может, я уже немного привыкла. Он был легко одет — в светлых летних штанах с карманами и белой футболке, но, может, он такой спортивный и накачанный, что не ощущает холода. Он приветливо улыбнулся, как будто запомнил с того раза, и принялся за книгу, которую читал. На этот раз было не про йогу, а про народную медицину и травы.

— Вот, — кивнула мама на телефон, который стоял на полочке, — мы позвоним. Скажем, что пришли на свидание к папе. Потом они нам перезвонят, скажут, что мы можем пройти.

— Прямо сейчас можно звонить? — обрадовалась я.

— С девяти, — сказал парень.

Я глянула на часы — было восемь.

— Зачем мы так рано приехали, мама?

— А затем… мы уже пятые в очереди… на звонок.

— Пятые?! Во сколько же остальные приехали?

— Бывает, с пяти утра уже в очереди стоят, — сообщил парень. — А что, их поезд в пять привозит, куда им ещё деваться?

У мамы зазвонил телефон.

— Папа? — выдохнула я, но мама наступила мне на ногу.

Я вспомнила, как она объясняла: в приёмной никаких разговоров о том, что у папы есть телефон, это же противозаконно! Пойдут и отнимут! А тут могут оказаться подслушивающие устройства, да что там, вот этот улыбчивый парень тоже может сообщить куда следует!

— У папы нет телефона, — вполголоса объяснила мама, покосившись на парня, и он ответил ей широкой улыбкой.

— Ладно, — вздохнула я, поднимаясь с кресла, — пойду с Костей чаю попью…

В небольшой прихожей, которая предваряла комнату ожидания, висели объявления, но я не стала их читать. Там попадалось слово «зэк», а мне казалось, что оно неприменимо к папе. Мы же знаем, он невиновен.

Мама догнала меня перед выходом.

— Подожди! Артур сказал, надо подписать заявление у начальника тюрьмы. Я побежала туда, а ты жди девяти часов и звони.

— Кому? — обалдела я.

— Дежурным на проходной. Скажешь папину фамилию и отряд.

И она убежала, оставив меня с Артуром, читающим про травы. Я снова села на диван. По «Культуре» показывали чей-то творческий вечер. Или творческое утро — судя по свету за нашим окошком.

Лучше бы MTV включили. Там таких персонажей иногда показывают, что тоже лучше без звука смотреть. Зато хоть есть на что посмотреть, не то что у этого: на шее зелёный шарф, рядом на столике — серая шляпа.

Попросить, что ли, Артура? Но я постеснялась. Подумала, вдруг из-за моих странных просьб у папы потом неприятности будут.

Начал прибывать народ. Дядька с золотыми зубами, весь растрёпанный, загорелый, в наполовину распахнутой рубахе, бормочущий, что приходит в последний раз, и больше ни-ни; те две накрашенные, которые сидели на скамейке; девица в белых шортах и сиреневых кружевных сапогах, с пухлой девочкой лет семи; пожилая женщина, обмотанная серым пуховым платком, и ещё куча людей.

Их было явно больше пяти. И они выстроились в свою, новую очередь. Я испуганно переводила взгляд с одного на другого. Мама не сказала, за кем именно она заняла!

А люди заходили и заходили, и места им уже не было в маленькой приёмной. Я сообразила вскочить с дивана и пойти в конец очереди. Передо мной было шестнадцать человек. Я не пятая! Мама меня убьёт, а самое главное, папу мы увидим только через сто часов…

Что-то капнуло мне на куртку, и я с ужасом поняла, что это мои собственные слёзы.