– Это его! Я у него ножницы отобрал! – закричал Пашка, взволнованно тыкая ножницами в американского официанта.

Тот медленно отступал, дрожа и подняв руки вверх.

– Ви не понял… – бормотал он.

– Это шпион! – настаивал Павел, еще активнее тыкая в бедологу ножницами.

Лариса взглянула на Кирилла. Тот пожал плечами и незаметно покрутил у виска пальцем.

Понятно, так Лара и думала.

Бедный Пашка! У каждого ненормального есть свой конек. У Павла, очевидно, этим коньком стали волосы. Вот и объяснение тому бреду, что он нес недавно про охотников за волосами: обыкновенный перенос собственных желаний на других людей. Каждый чокнутый считает, что все вокруг только и думают о том же, о чем думает он сам.

Меж тем новоявленный маньяк руки-ножницы загнал американца в угол и, кажется, всерьез приготовился проткнуть его насквозь. Тот уже даже не кричал – скорее слабо попискивал. Пора было спасать чужеземца.

Лара вскочила и выхватила из рук несопротивлявшегося Пашки его оружие (или фетиш – черт разберет).

– Ненавижу тебя! – прокричала она и, в слезах и в салате, выбежала из кафе, едва накинув на плечи пальто. Хорошо хоть температура плюсовая… Или Лара просто-напросто не ощущала холода.

Надо признать, что свидание не удалось.

Девушка бежала по темной улице и ревела, не обращая никакого внимания на оглядывающихся прохожих. Пулей влетев в свой подъезд, она заскочила в квартиру и бросилась в объятия Вари, не прекращая горестно рыдать.

– Что случилось? – спросила с беспокойством соседка.

А Лара лишь плакала и икала, икала и плакала.

Уже потом, немного успокоившись и поддавшись на Варины убеждения, что катастрофы все же не произошло, Лариса отправилась в ванную отмывать волосы от салата и щеки от разводов туши, делающих ее саму похожей на тех самых команчей – охотников за скальпами.

– К тебе тот милый молодой человек заходил. Кажется, Павел, – сказала подруга, подавая Ларисе пушистое полотенце.

– Ах так! – Лара нахмурилась.

– Тихий такой, вежливый был. Поинтересовался, где ты, – рассказывала соседка. – А когда узнал, что ты с Кириллом в кафе, выскочил, словно ошпаренный. Приревновал, наверное. – Варя пожала плечами.

Лара стиснула зубы.

– Мало я ему хорошего сказала. Встречу – все выскажу! – пробормотала она и вдруг снова разревелась: – Как я теперь буду Кириллу в глаза смотреть после такого позора?

– Ну не переживай, – Варя погладила Лару по голове. – Может, все и к лучшему! Если этот Кирилл действительно хорошо к тебе относится, то все поймет.

Из неуничтоженных записей Джона Хемистри:

Число N, место N, стояние и перспективы N (N в данном случае означает неизвестность)

Мне снова выдали бумагу и чернила. Я снова имею возможность писать. Не знаю, что происходит, где я и зачем. Я потерял счет дням. Это ужасно – находиться в заточении столько времени. Я постоянно думаю о Робинзоне. Интересно, как он жил на своем острове, если такой человек, конечно, существовал на самом деле.

Я тоже нахожусь на своеобразном острове. По крайней мере, в моих ушах порой слышится шум накатывающего моря. Это, разумеется, галлюцинация. Я все еще в этих странных белых стенах. Из людей я вижу только Кормильщика – я сам дал ему такое прозвище, потому что он только кормит меня и никогда не отвечает на мои вопросы, даже имени своего не говорит. Увы, он слишком большой и сильный. Я уверен, если решусь бежать, он скрутит меня в два счета по рукам и ногам. Кормильщик приносит мне еду четыре раза в день. В последнее время рацион расширился, еда стала более вкусной. Меня уже не допрашивают. Честно сказать, я теряюсь в догадках, узнали ли они, куда я дел фатум? Наверное, да, иначе они бы не отстали так быстро.

Но если узнали, то почему они не уберут меня? Не сомневаюсь, что эти люди хотят присвоить себе мои разработки, и понимаю, что они не оставят меня в живых. Иногда на меня находит панический страх. Мне кажется, что еще секунда, откроется дверь, и сюда ворвутся мои враги с автоматами в руках. А может, они просто закатают меня в бетон и сбросят с моста.

В такие моменты мне жаль, что я не верю в загробную жизнь. Как ученый я знаю, что после смерти все закончится. Не будет никакого загробного мира, не будет ничего.

Интересно, что скажет Крис, когда узнает, что меня больше нет? А может, это она стоит в центре этого ужасного заговора? Она – одна из них, я уверен.

Шаги… кто-то идет… Допишу потом…

Москва

Вот ведь фак-с, как сказал бы его новый американский друг! Сорвалось! Все сорвалось, а ведь дело было, считай, на мази. Ее волосы фактически уже лежали у них в кармане – и полный крах!