Однако в начале 1916 г., во время тайной встречи с лидерами возрожденного Ирландского республиканского братства, которые проникли в ряды «добровольцев», планируя переворот, Коннолли уступил головокружительной риторике Пирса. Он сделал вывод, что свободы может добиться «только организация не менее мощная, чем красный прилив войны на ирландской земле» [1763] . Другие разделяли это видение ситуации, спешили за Пирсом, чтобы, как заметил Шон О'Кейси, прийти на «рандеву со смертью» [1764] . Но большинство надеялись, что маленькая группа восставших разворошит угли массовой ненависти к Англии, и превратив ее в пожар. Пирс называл это «священной страстью» [1765] .

Хотя процветание увеличивалось, и не было очевидного недовольства, через два года войны предзнаменования показались благоприятными. Гомруль был приостановлен на время войны, и казалось, будто англичане помогают жителям Ольстера искалечить Ирландию. Многие националисты негодовали из-за поддержки Редмондом участия Великобритании в войне. Жители Дублина с презрением и пренебрежением относились к плакатам, призывающим новобранцев для защиты прав малых наций, и поток добровольцев вскоре превратился в тонкий ручеек. «Идти служить? — сказал один молодой человек. — Мне идти записываться? Война идет!» [1766]

Поэтому маячила всеобщая воинская обязанность, которую станут оспаривать ирландцы. Однако Пирс и его последователи ничего не делали, чтобы подготовить нацию к действию. Закаленные заговорщики вроде Шона Макдермотта и Тома Кларка опасались английского меча меньше, чем ирландского языка. Они планировали Пасхальное восстание в такой тайне, что даже Ион Макнейл, командир небольшого подразделения «добровольцев», которое не было под контролем Редмонда, оказался обманут. Когда он обнаружил обман, то отменил приказы.

Восстание казалось безнадежным, в особенности после захвата немецкого корабля «Ауд» с двадцатью тысячами винтовок, а также ареста направленного в Германию сэра Роджера Кейсмента.

Были и другие срывы и путаница. Это фактически ограничило восстание Дублином, отсрочило его до понедельника пасхальной недели, ограничило количество повстанцев до 1 600 человек. Самого Макнейла забавляла текущая путаница и смятение, это мог ощутить только профессор истории. Он не мог решить, поддерживать восстание в форме или гражданской одежде. Но оно закончилось до того, как он определился.

Коннолли и Пирс оставались невозмутимыми и не теряли спокойствия из-за хаоса. «Нас убьют», — сказал Коннолли. Но без кровопролития, с чем согласился Пирс, не может быть освобождения.

Поэтому солнечным утром в понедельник после Пасхи, когда ирландские «добровольцы» и солдаты Армии горожан собрались в Зале Свободы, штабе Коннолли, Пирс проигнорировал смущающую мольбу сестры, которую она выкрикивала резким голосом: «Иди домой, Пат, оставь всю эту глупость!» [1767] Вместо этого он пошел со своими людьми.

Различные подразделения отправились захватывать ключевые точки города. Некоторые ехали на электрическом трамвае, оплатив проезд. Рота Пирса напоминала потерянный легион. Некоторые «добровольцы» были в гражданской одежде с желтыми повязками на левых рукавах. Другие несли пики, кувалды и кузнечные молоты, а также нагрудные патронташи и ранцы-рюкзаки для провизии, которые крепились на ремнях и веревках. У них имелось разнообразное оружие — маузеры, дробовики, спортивные винтовки, винтовки Мартина-Генри, Энфилда, пики и изготовленные дома бомбы.

Однако повстанцы быстро заняли Главпочтамт, который теперь находится на улице, носящей имя О'Коннелла.

Главпочтамт представлял собой массивное здание из гранита с колоннами, построенное в 1818 г. и недавно обновленное. Оно стало командным центром. На крыше установили триколор (оранжевый, белый и зеленый) движения «Молодая Ирландия», а также огромный зеленый флаг с надписью белыми буквами «Ирландская Республика». Это не остановило британских офицеров, которые время от времени заходили купить марки.

Восставшие захватили и ряд других крупных зданий, включая помещение Организации по опеке над бездомными, Союз южного Дублина, фабрику Джекоба по производству бисквитов, хирургический колледж, прядильные фабрики Боланда, городскую ратушу и гостиницу «Империал». Они были должным образом укреплены. Сам Дублинский замок мог быть взят, если бы кто-то знал, как слабо он удерживается. Первым погибшим среди восставших стал актер Шон Коннолли, который убил первого полицейского при входе в Верхний двор замка — у ворот в стиле барокко, где наверху стоит статуя богини Правосудия (дублинцы цинично отмечали, что она смотрит в противоположную от города сторону).