Два года спустя, в 1937 г., де Валера ввел новую конституцию для Ирландского Свободного Государства, которая отвергала корону. Это было политическое отступничество с точки зрения империалистов вроде УинстоНа Черчилля, который стал называть страну «дьявольской Ирландией» [1818] . Но конституция стала самым важным шагом к разрыву последних связей с Британской империей. Ирландия освободилась от применения власти метрополии и помогла своим примером освободить другие государства.

* * *

Британцы пытались подавить одно националистическое восстание (в Ирландии) и одновременно пытались лелеять, развивать и поощрять другое (на Ближнем Востоке). Турки нанесли союзникам сокрушительные удары на полуострове Галлиполи и у Эль-Кута. В начале 1916 г. они были готовы ударить через Синайский полуостров по Суэцкому каналу.

Поэтому Великобритания подбадривала и стимулировала арабов к восстанию против хозяев из Османской империи. Номинальным лидером восстания, которое началось в Хиджазе, скалистой провинции, граничащей с Красным морем, стал шариф Хусейн из Мекки — яростный местный правитель, предками которого были и Мухаммад, и Адам. (Он любил рассказывал о своей генеалогии). Последовавшая кампания стала имперским эпосом, сияла восточной романтикой среди мрака Армагеддона, а посему и была раздута в западной прессе. Ее герой, Лоуренс Аравийский, сам создал свою легенду и благодаря искусству, и благодаря действиям.

Книга Т.Э. Лоуренса «Семь столпов мудрости» (1926 г.) — это огромная, сложная, богато сотканная и красиво сложенная сага об арабском восстании, в лидерах которого он зажег «огонь энтузиазма, который подожжет всю пустыню» [1819] .

Все еще неясно, насколько великолепный рассказ Лоуренса обязан его воображению. Ведь даже почитатели утверждали, что ему верить нельзя. Бернард Шоу отмечал: Лоуренс не является «монстром достоверности» [1820] . Джон Бьюхан говорил: «Он был первоклассным стрелком» [1821] . Обри Герберт считал его «странным гномом, наполовину скотиной и хамом, но тронутым гениальностью» [1822] .

Даже генерал Алленби считал Лоуренса блестящим позером. Определенно, автор «Семи столпов» говорил о себе, как о мудром воине, арабском рыцаре, придерживающемся стоической философии. В отрывках скромно-веселой, беспечной и лихой прозы он появляется в образе кондотьера, возглавляющего головорезов, которые «перерезали глотки по моему приказу».

Лоуренс изобразил себя и в роли аскета в дикой местности, который обходится без еды и питья, отказывается от «негигиеничного удовольствия» секса и при помощи разума управляет своим телом. Он добавил слои парадоксов к автопортрету и признал, что был человеком с множеством масок.

Это человек, испытывавший непреодолимое влечение к актерству, современный Гамлет (с небольшой примесью эльфа или злого духа-проказника), который всегда смотрел на собственные представления «из-за кулис критики» [1823] . Он страстно желал занять центр исторической сцены, но мог только пятиться в свет прожекторов. Лоуренс любил славу, но избегал публичности. Нарочито анонимный, он скрывался за яркими, бросающимися в глаза жестами и показными откровениями.

Лоуренс был невысоким худощавым блондином, любил демонстративно одеваться в белые шелковые свободные одежды, типичные для тарифа, наслаждался тем, как арабы отворачиваются от его голубых глаз, которые смотрели на них, словно небо, светящееся в глазницах пустого черепа. Он представлял себя как искателя приключений, но с изъянами — мучимого гордостью, угрызениями совести, сомнениями и деградацией.

Но в книге, как и в его карьере, представление и лицедейство затеняет лживость. Различные сообщения о его приключениях не соответствуют друг другу. Лоуренс признавался в раздувании «скучных маленьких инцидентов» в захватывающие эскапады, признавал, что «попал в тюрьму лжи» [1824] .

Он был сторонником династии Хашимитов, но неверно представил эмира Фейсала, робкого и ненадежного третьего сына Хусейна, в качестве Саладина арабских сил. Знаменитый рассказ Лоуренса о взятии в плен, пытках и изнасиловании турками, судя по всему, является садо-мазохистской фантазией.

Такой обман привел к тому, что строгие критики объявили его шарлатаном и ругали за шарады. Один из них назвал Лоуренса «нашим содомским святым», все известное о котором — правда, за исключением фактов [1825] . Другой проклинал его «Семь столпов», как «коррупционную работу», которая превратила политическую оппозицию, состоящую из жаждущих трофеев воинов племен, в национальное восстание [1826] .

Хотя шериф Хусейн провозгласил себя «царем арабской нации» [1827] , арабская нация являлась миражом. Не было никакого политического, географического или даже лингвистического четкого определения. Это скопление, куча культур.

Ислам разделился на секты. Образованные городские арабы, которых британцы (включая Лоуренса) имели склонность презирать, как англизированных туземцев Ближнего Востока, не обеспечивали единства. Кочевые кланы пустыни существовали для того, чтобы сражаться и осуществлять набеги. Хотя Лоуренс жаловался на «скотскую жизнь среди арабов» [1828] , он идеализировал бедуина, как Пирс идеализировал крестьян. Но аборигены оказались капризными, хотя и преданными. Они страстно желали «плотского рая» [1829] , полного банкетов, драгоценных камней и гурий, обещанных пророком Мухаммадом и предлагаемых халифом Османской империи. Однако они жаждали и золотых соверенов, которые Лоуренс распределял с такой кавалерской щедростью. Без них, вместе с британскими кораблями, самолетами, бронемашинами, взрывчаткой, оружием и поставками, арабское восстание развалилось бы на части. Но на самом-то деле турки посчитали арабские атаки булавочными уколами в сравнении ударами кузнечного молота британцев [1830] .