Данное положение прямо указывает на то, что состав арбитров не связан нормами процессуального законодательства государства места арбитража, а вправе вести арбитражное разбирательство таким образом, который он считает надлежащим.

Это, впрочем, не означает, что состав арбитров может игнорировать императивные нормы применимого права места арбитража, например, о том, что к сторонам должно быть равное отношение и каждой из сторон должна быть предоставлена полная возможность представить свою позицию [22] .

Необходимость некоторого ограничения свободы сторон и третейского суда по установлению правил разбирательства объясняется тем, что деловое сообщество, предоставляя сторонам и арбитрам достаточно широкие полномочия по определению процедуры, тем не менее желает сохранить некоторые основополагающие принципы международного арбитража, своего рода «ремни безопасности». Прежде всего, это относится к принципам равного отношения к сторонам и равных возможностей для представления своих позиций (ст. 18 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже»). [23] Несоблюдение данных принципов является основанием для отмены арбитражного решения. Остальные нормы национальных законодательств о международном арбитраже, как правило, носят диспозитивный характер. [24]

Современный подход законодателей к регулированию процедуры международного арбитража было бы правильно выразить словами «у арбитража нет места» [25] . То есть процедура международного арбитража не должна подчиняться какой-либо конкретной правовой системе, за исключением узкого круга международно признанных императивных норм, применяемых к арбитражу.

Следовательно, состав арбитров имеет практически неограниченные полномочия по определению правил процедуры арбитражного разбирательства, обязательно соблюдая при этом общие принципы равного отношения к сторонам и предоставления сторонам возможности представить свои позиции. Помимо этого состав арбитров должен вести арбитражное разбирательство способом, понятным для обеих сторон; в противном случае может сложиться ситуация, при которой одна из сторон будет не понимать или не до конца понимать значение тех или иных процессуальных действий и решений состава арбитров, тем самым вторая сторона получит значительное процессуальное преимущество, что недопустимо.

В теории и на практике достаточно часто возникает вопрос: должен ли состав арбитров заранее определить применимые правила процедуры и сообщить о них сторонам либо он может это делать по мере возникновения такой необходимости? Существует мнение, что не стоит заранее определять правила, так как впоследствии может оказаться, что эта процедура не в полной мере соответствует потребностям конкретного разбирательства. [26]

Вместе с тем подобный подход вносит некоторый элемент неопределенности в процедуру международного арбитража, поскольку выбранная составом арбитров процедура арбитражного разбирательства, которая является традиционной в одной стране, может показаться достаточно необычной для другой стороны. Например, если при споре между российской и американской компаниями состав арбитров de facto будет применять принципы «дискавери», принятые в США, то российская компания, незнакомая с данными принципами, может оказаться в заранее проигрышной ситуации, что совершенно недопустимо.

Поскольку один из основных принципов международного арбитража заключается в правиле «никаких сюрпризов», при сложных разбирательствах, особенно в случаях, когда стороны принадлежат к странам с различными правовыми традициями, установление хотя бы общих подходов к процедуре арбитражного разбирательства является более чем целесообразным.

Во избежание подобных сюрпризов Международная Ассоциация Юристов (International Ваг Association — IBA) приняла так называемые «Правила IBA для исследования доказательств в международном коммерческом арбитраже» [27] . И хотя данный документ носит рекомендательный характер, он представляет несомненную ценность для определения правил доказывания в международном арбитраже. Подробнее его положения рассматриваются ниже.

Более того, некоторые другие известные в области арбитража организации также посчитали необходимым дать свои рекомендации по вопросам процедуры. [28]

Подводя итог вышесказанному, можно сделать вывод, что процедура арбитражного разбирательства регулируется:

1) соглашением сторон;

2) применимым регламентом;

3) законом места арбитража;

4) составом арбитров.

При этом на практике возникает вопрос: а что имеет приоритет? Например, если соглашение сторон противоречит применимому регламенту или закону места арбитража. Или, например, стороны пришли к иному соглашению относительно процедуры арбитражного разбирательства, чем было установлено составом арбитров.

Представляется, что данные источники регулирования процедуры международного арбитража имеют следующую иерархию.

Во-первых, основной приоритет имеют императивные нормы закона места арбитража, причем речь идет об императивных нормах закона о международном арбитраже, а не процессуального законодательства страны места арбитража, как это иногда считается. Данные нормы имеют приоритет в силу того, что игнорирование этих норм может являться основанием для отмены вынесенного арбитражного решения.

Во-вторых, соглашение сторон. Стороны имеют практически неограниченные возможности по определению процедуры арбитражного разбирательства, ведь и сам арбитраж носит договорный характер, т. е. он существует лишь постольку, поскольку стороны договорились о нем. Полномочия сторон по выбору процедуры арбитражного разбирательства могут даже выразиться в том, что стороны могут договориться о применении норм процессуального права места арбитража. [29] Как правило, такое положение появляется в неудачно сформулированных арбитражных соглашениях, поскольку маловероятно, что стороны сознательно стремятся усложнить третейское разбирательство необходимостью соблюдения всех формальностей, установленных процессуальными кодексами (тем более что многие положения процессуального кодекса, например об обжаловании вынесенного решения, невозможно применить на практике). Однако применение норм процессуального права в данном случае будет иметь место не в силу его прямого действия, а именно потому, что его избрали стороны в качестве применимой процедуры.