Алексей свернул было налево, но заметил, что одна из дверей в центре приоткрыта, и заглянул туда. Это оказалась большая комната, в которой стояли тренажеры. На одном из них сидела Светлана, крутила педали и листала журнал с яркой обложкой.

— Привет, — сказал он.

— Добрый день, — ответила жена Потапова. Отбросила журнал в сторону, на пол, покрытый ковролином, но крутить педали продолжила. — Зашел жирок разогнать?

— Заскочил на минутку, чтобы дать тебе копию моего нового завещания.

— А ты в очередной раз умереть собрался?

Причем задала вопрос без всякой злобы, спокойно. Так спрашивают о чем-то незначительном люди, давно знающие друг друга и не сомневающиеся в ответе. Светлана взяла папку с копией, открыла, не переставая нажимать на педали.

— Ногами-то прекрати вертеть! — так же равнодушно попросил Дальский. — Ведь не «Космополитен» читаешь.

— Какая разница? — хмыкнула Светлана. Но все же остановила «велогонку». Обронила, уже листая страницы: — Посмотрим, что тут пишут… Ну, все ясно.

Она протянула папку Дальскому, но тот покачал головой:

— Ты не все посмотрела.

— Что касается меня и Дениса, я увидела. Странно, отчего вдруг стоимость проведенных совместно лет уменьшилась в десять раз?

— А чего ты хочешь больше: прямо сейчас стать богатой или чтобы я пожил еще немного?

— Мне вполне хватает того, что у меня есть. Просто по отношению к Денису это издевательство.

— Парень же и так не бедный. К тому же у него имеются дедушка с бабушкой, которые оставят ему вполне приличные деньги. Беда не в том, что Денис хочет быть богатым, а в том, что он хочет быть самым богатым.

— Оставим этот разговор, — махнула рукой Светлана. — У меня нет претензий. Живи как можно дольше. Только ребенка не обижай.

— А как я могу его обидеть? Запрещу, что ли, развлекаться с Брониславой Степановной?

— С кем? — не поняла жена Потапова.

Алексею стало вдруг смешно.

— С Брониславой Степановной Цимбалюк, уроженкой Ма… ха-ха-ха… ри… ха-ха… уполя…

Вообще-то давно с ним такого не было. Однажды партнер сильно рассмешил его во время спектакля на сцене, и он корчился до боли в животе, но проговорил свой текст. А сейчас не мог сдержаться.

— Бронислава Степановна… Ха-ха-ха-ха!

— Что за бред? Какая еще Бронислава? У тебя что, истерика?

— Ха-ха-ха-ха! Марихахаль!

Слезы выступили у него на глазах, и Алексей смахнул их ладонью.

— Дело в том, что наш неразборчивый в связях мальчик за пятьдесят тысяч долларов купил на неделю у продюсера Шахмана эту самую Сте… то есть Брониславу Степановну, которая, типа, певица, и ее сценический псевдоним — Стеша. Ее творчеством мы имели счастье насладиться, когда летели в Вольфрам на юбилей твоего отца. А теперь Денис с нею в Таиланде. Вот так.

— Это неправда! — не поверила Светлана.

— Какой мне смысл врать? Зато я впервые за много лет так повеселился. Может, добавить Денису тысяч сто, чтобы он еще кого-нибудь из Мариуполя на моем самолетике покатал? Мариуполь не маленький город, там певиц много… Ха-ха-ха…

Дальскому снова стало весело.

Светлана посмотрела, как он смеется, и попросила:

— Шел бы ты отсюда… Очень тебя прошу!

Алексею показалось, что жена Потапова вот-вот заплачет. Он взял из ее руки папку с листами завещания, свернул их в трубку и направился к себе. Закрыл за собой дверь тренажерного зала, смахнул слезы от смеха и тут же увидел Аню.

Девушка занималась тем же, что и всегда, — тащила за собой пылесос.

«Господи! — пронеслось в голове Дальского. — Это просто проклятье какое-то!»

Горничная прошла мимо, может, даже поздоровалась, а он и не заметил.

— Аня! — крикнул он ей в спину.

Девушка остановилась.

Он шагнул к ней, чувствуя, что уже нет сил сдерживаться. То, что любит ее, понял уже давно. Но полюбил так неожиданно, что старался не думать о ней, отгоняя приятные мысли, как назойливого комара. Понятно, что ничего не будет, раз она этого не хочет…

— Аня, поговорите со мной.

— Давайте попозже. Мне работать надо.

— Да оставьте вы свой пылесос! Он мне уже в кошмарах является. Приходит и говорит…

— Чего вы от меня хотите, Максим Михайлович? — спросила девушка.

— Именно это он и говорит, — спокойно ответил Алексей.

Горничная смотрела на него внимательно. Так внимательно, что могло привидеться всякое: то ли она бросится ему на шею, то ли огреет пылесосной трубой по башке. Но Аня смотрела на остатки слез на его щеках и… явно волновалась. Да может ли такое быть? Дальский и сам растерялся. И что говорить, не знал. Опять забыл текст. Но рядом ни суфлерской будки, ни партнеров, помнящих все.