Избранные произведения в двух томах.Том 2.Стихотворения (1942–1969)
вернуться

Друнина Юлия Владимировна
Шрифт:

1962

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

В каком это было классе?.. Я навзничь лежу в постели — Петька мне нос расквасил В рыцарской честной дуэли. Рядом мамаша квохчет: — Кто этот хулиган? Кто тебя эдак, дочка? Я уж ему задам! Ну, не молчи, ответь-ка! — Дергая хвостик банта, Я выдала взрослым Петьку — Честного дуэлянта… А Петькин отец — не тайна — Выпить был не дурак И тонкостям воспитания Предпочитал кулак. …Шел Петька двором, как сценой, Вернее, его вели. Был он босой, в пыли, Словно военнопленный. Был он, как мой укор, Был он, как мой позор. Замер наш буйный дворик. Я поняла с тех пор — Вкус предательства горек. …Зажил разбитый нос, Петька простил донос И позабыл измену. Но вижу порой — вдали Друг мой бредет в пыли, Словно военнопленный…

1962

ХАМЕЛЕОН

Ихтиозавры вымерли, Гады забились в глушь. Много мы мусору вымели Из закоулков душ. И все же порой — откуда? Должно быть, из тьмы времен? Вдруг выползает чудо: Юркий хамелеон. То он, как сахар, тает, То — словно вечный лед, То он тебя обнимает, То он тебя предает. То он зовется «правым», То «модерняга» он, То — словно крики «браво», То — словно крики «вон». Меняет цвета и взгляды С космической быстротой… А ежели будет надо В разведке ползти с ним рядом, В траншее лежать одной?..

1962

ЧЕРЕЗ УЛИЦУ…

Улочкой узкой, длинной, Вскарабкавшись на косогор, В небо глядит старинный, Петровских времен собор. Тяжелый, словно рыданье, Гремит колокольный гром. А рядом — новое зданье. Юность моя, райком. Райком комсомола, здравствуй Вновь сердце к тебе ведет. Улыбчивый и вихрастый Дружит с тобой народ. А в церкви лысые шубы Крестятся на образа. Поджатые постно губы, Безжизненные глаза. Здесь воздух пропах погостом — Тяжелый тлетворный дух. Прошлого мрачный остров, Жалкий приют старух. Но что между ними делает, О чем молит бога пылко Иссиня-бледная девушка, Нежная, как прожилка? Густые блестят ресницы, Тугие дрожат косицы, Господь в золоченой раме Тайком на нее косится. Тяжелый, словно рыданье, Гремит колокольный гром. А рядом — светлое зданье, Юность моя, райком. Собор, как старик, сутулится, Льет дождик с кирпичных плеч… Девушке только улицу, Улицу пересечь!

1962

СТИХИ ДЛЯ ДЕТЕЙ

1. ПРО СОБАК

Люблю я собак, но не всяких, однако, — Люблю, чтобы гордость имела собака, Чтоб руки чужим не лизала она И чтобы в беде оставалась верна. Хочу, чтоб она отвергала подачки — Пусть ловят кусочки другие собачки, Пусть служат, присевши на задние лапки, В восторге от каждой рассеянной ласки. Нет, мне не по сердцу такая собака — Люблю я собак, но не всяких, однако!..

1962

2. Я ЗАВИДУЮ ТОЛСТОКОЖИМ…

Я завидую толстокожим — Носорогам, гиппопотамам, Папам, что со слонами схожи, Со слонихами схожим мамам — Защитила их мать Природа От уколов любого рода… Но жалею зато до дрожи Тех, кто ходит почти без кожи, — Вы подумайте только, дети, Как живется таким на свете!..

1962

ПРО ЛЮБИМОГО ПОЭТА И НАДЕЖДУ ПЕТРОВНУ

В сочиненьях на тему «Любимый поэт» Был у каждого в школе единый ответ: Маяковский, конечно, Маяковский навечно, Обожаемый всеми активно, Персонально и коллективно, Добровольно и директивно… Прочитав те творенья, вы подумать могли, Что стандартны у всех в этой школе мозги, Что шаблонны у всех в этой школе сердца И у всех — лишь одно выраженье лица. А Надежда Петровна Выводила пятерки любовно… Но случилось, что как-то один выпускник Правду-матку сплеча рубанул напрямик: «Маяковский велик, Маяковский могуч, Верю на слово, Но… полюбить не могу». И возмездье на буйную голову пало В виде жирной, увенчанной кляксою «пары». Тот парнишка любить не хотел по указке, И, свое повторяя всегда без опаски, Сам кропал он задиристые стихи. Были в них и огрехи, и просто грехи, Но стихи эти, словно хозяин их, тоже Никогда ни на что не казались похожи. Ни идей, ни эмоций не беря напрокат И, бездумно не кланяясь авторитетам, Так и вырос он, армии Правды солдат, И его я считаю любимым поэтом! Хоть и влепят мне «пару» за то безусловно Все, что есть на планете, Надежды Петровны…

1962

ТЕТЯ ЛУША

Она сидит перед домом Величественно, как Будда, Ощупывает прохожих Цепкий, колючий взгляд. И каждый под этим взглядом Ежится так, как будто В чем-то плохом замешан, Чем-нибудь виноват. Ей до всего есть дело: «Ишь юбку торчком надела! А хахаль напялил дудочки — Совесть-то потерял! А энта, что губки бантиком, Путается с женатиком! А энта!..» Лифтерша наша Судит, как трибунал. А дом наш стоит в районе, Который в деревьях тонет, В совсем молодом районе, Где солнце, где воздух чист. Дают мне совет старухи: «Не делай слона из мухи, Подумаешь, тетя Луша! Лифтерша ведь — не министр!» …Сгущаются луга запахи В июле на Юго-Западе. Такое раздолье пчелам У нас во дворе веселом. В зеленом моем районе Шумит сенокос в июле… Торжественно, как на троне, Мещанство сидит на стуле. А мне говорят: «Послушай, Война проверяла души, В войну наша тетя Луша Не баба была — герой, По крыше походкой валкой Гонялась за зажигалкой, В обнимку с противогазом Дремала ночной порой». За это ей честь и слава! Но мы не давали права Заслуженной тете Луше Лезть в души, Плевать нам в души! Тревога! У нас в районе Мещанство Сидит на троне, Сидит перед новым домом, Не где-нибудь — На виду. И людям воротит души, Людей отвращенье душит. «Спасибочки, тетя Луша, Я лучше пешком пойду!»

1962

«В семнадцать совсем уже были мы взрослые…»

В семнадцать Совсем уже были мы взрослые — Ведь нам подрастать на войне довелось… А нынче сменили нас Девочки рослые Со взбитыми космами Ярких волос. Красивые, черти! Мы были другими — Военной, голодной поры малыши. Но парни, Которые с нами дружили, Считали, как видно, Что мы хороши. Любимые Нас целовали в траншее, Любимые Нам перед боем клялись. Чумазые, тощие, мы хорошели И верили: Это — на целую жизнь. Эх, только бы выжить!.. Вернулись немногие. И можно ли ставить любимым В вину, Что нравятся Девочки им длинноногие, Которые только рождались в войну? И правда, Как могут Не нравиться весны, Цветение, Первый полет каблучков И даже сожженные краскою космы, Когда их хозяйкам Семнадцать годков? А годы, как листья Осенние кружатся. И кажется часто, Ровесницы, мне — В борьбе за любовь Пригодится нам мужество Не меньше, чем на войне!