Избранные произведения в двух томах.Том 2.Стихотворения (1942–1969)
вернуться

Друнина Юлия Владимировна
Шрифт:

1964

«Еще держусь…»

Еще держусь, Хоть мне не двадцать лет. Сединок нет, Морщинок вроде нет. Люблю дорогу, тяжесть рюкзака. На корте режу мяч наверняка. А если я одна иду в кино, Ко мне мальчишки вяжутся — Смешно!.. Но вот из зеркала, На склоне дня, Совсем другая смотрит на меня — За ней войной Спаленные года И оголенных нервов провода… Я говорю той, в зеркале: — Держись! Будь юной и несдавшейся Всю жизнь! Должна ты выиграть И этот бой — Недаром Фронтовички мы с тобой!

1964

НАДЕЖДА ДУРОВА И ЗИЗИ

Еще в ушах — свистящий ветер сечи, Еще больна горячкой боя ты, Но снова чуть познабливает плечи От позабытой бальной наготы. Любезные неискренние лица — Где полк, где настоящие друзья? Тоска ли, дым в твоих глазах клубится?.. Но улыбнись, кавалерист-девица: Гусару киснуть на балу нельзя! И вот плывешь ты в туфельках парчовых, Как будто и не на твоем веку Летели села в заревах багровых И умирали кони на скаку. Похоже, ты анахронизмом стала — Двенадцатый уже не моден год… А вот сама Зизи, царица бала, К роялю перси пышные несет. Она пищит — жеманная кривляка, Одни рулады, капли чувства нет! Такая бы не только что в атаку, Сестрою не пошла бы в лазарет. Играет бюстом — нынче модно это — И вызывает одобренье света. Ей в декольте уставив глаз-прицел, Подвыпивший бормочет офицер: — Есть родинка у ней, ну, просто чудо! — Шалун, сие вы знаете откуда? — А я скажу, коль нет ушей у стен, Ей нынче покровительствует Н.! — Сам Н.? Но у нее ведь с М. роман! …В твоих глазах — тоска ли, дым, туман? Ты, болтовне несносной этой внемля, Вдруг почему-то увидала вновь, Как падает на вздыбленную землю Порубанная первая любовь — Она была и первой и последней… Уйти бы в полк, не слушать эти бредни Но ничего не может повториться, На поле чести вечно спят друзья… Играет голосом и персями певица, Собою упоенная девица, Пискливый ротик ей заткнуть нельзя… Как тяжко в легких туфельках парчовых! А может, впрямь не на твоем веку Летели села в заревах багровых И умирали кони на скаку? Как тяжко в легких туфельках парчовых!..

1964

«Как плохо все!..»

Как плохо все! Уйти, махнув рукой На ссоры наши, примиренья, войны?.. С другими Будет просто и легко, С другими Будет ясно и спокойно. Намучившись, намаявшись душой, «Как плохо!» — повторяю я со вздохом. Но что мне делать, Если это «плохо» Дороже, чем с другими «хорошо»?

1964

В БАРЕ

— Ты еще хороша и юна. Но зачем ты с другим каждый вечер?.. — Оголенные вздернувши плечи, Мне в ответ усмехнулась она. — Что ж ты хлещешь стаканами виски Ведь не с горя? Душой не криви!.. — Встала с места она: — Сэ ля ви! — Тени бомб, что над миром нависли, Вызывают ненужные мысли — Нужно их утопить: Сэ ля ви! …Мы с тобой друг на друга взглянули И военные вспомнили дни: На фронтах задевали нас пули, Но любви не задели они. Сколько было у каждого боли! Шли поминки без края-конца. Только липкий туман алкоголя Не застлал нам глаза и сердца. Сквозь ознобных траншей катакомбы Шла любовь с нами рядом вперед. …Что там эта дешевка про бомбы Нам, солдатам, про бомбы плетет?

1964 Париж

УБИЙЦА НЕИЗВЕСТЕН?

За океаном, в штате Алабама, Оделся в траур город Бирмингам: Четыре матери осиротели там, Четыре девочки уже не скажут «мама». «Убийца неизвестен», — говорят… Он неизвестен? Полно! Так ли это? …Я помню: наши города горят, Горит, дымится фронтовое лето. Еще в чехлах знамен победный шелк, Идем сквозь дождь, буксуют самоходки Вдруг, словно по команде сняв пилотки Остановился без команды полк. Заколебалась подо мной земля, Когда и я увидела: в кювете Лежат уложенные в штабеля …Расстрелянные дети. Вот девочка лет четырех — шести К себе грудного прижимает брата… А тот, кто мог спокойно навести На них зрачок угрюмый автомата, Кто он? Где он? Оскал его лица Своими я не видела глазами, Но пепел Лидице стучал в сердца, Нас обжигало Орадура пламя, К нам из Дахау доносился стон, И я сквозь зубы повторяла: — ОН! Да, то был он — садист, палач, дикарь, «Сверхчеловек», расист, «венец творенья». …Прошли года. И вот опять, как встарь, Кровь малышей взывает об отмщенье. Когда раздался в тихой церкви взрыв И раненые дети закричали, А четверо навеки замолчали, В негодованье, в ярости, в печали. Я поняла, что тот убийца жив. Я вспомнила и фронтовое лето, И дождь, и девочки застывший взгляд. «Убийца неизвестен», — говорят. Он неизвестен? Полно! Так ли это?

1964

НАШИ «ЗИМНИЕ»

Мелькают года. Как торопится наше столетье! Мелькают года. У эпохи — полет, а не шаг. …Уходят отцы, завещая мужающим детям Романтику красных Октябрьских атак. Становятся взрослыми наши Сережки и Зинки, Волнуются, спорят и смотрят сквозь годы вперед. У каждого — свой, Пусть не взятый до времени, «Зимний» И каждый уверен, что он этот «Зимний» возьмет: Лобастый мальчишка посадит корабль на Луне, С «загадкой нейтрино» девчонка покончит в Дубне. …Уходят отцы, и отцами становятся дети, Не гаснет романтика красных Октябрьских атак. Немало нам «Зимних» еще штурмовать на планете Мещанство и ханжество, неурожаи и рак… Мелькают года. Парусит Революции стяг.

1964

ПОЛОНЯНКИ

Ах, недолго у матушки ты пожила, Незадачливая девчонка! Умыкнул басурман из родного села, Как мешок, Поперек перекинув седла. Ты ему татарчонка в плену родила, Косоглазого, как зайчонка. Время шло. Ты считалась покорной женой. Попривыкла к смешному зайчонку — Родной. Но навеки застыли в славянских глазах Пламя русских пожарищ, Отчаянье, Страх… Вновь дымятся Массивы нескошенных трав. Мчит девчонок В неметчину дюжий состав. Вдруг одна полонянка На мгновенье застыла: Показалось ей смутно, Что все это было — Так же села горели, Дымились поля, Бились женщины, Плакали дети… Все воюет, Воюет старушка Земля, Нет покоя на этой планете…

1964

ИСКРА

Как говорится, небу было жарко, Рвались снаряды около села. Но Искра, полковая санитарка, От сказки оторваться не могла. Забыла Искра, Что лежит в кювете, Что бой, Что год грохочет сорок третий. Не прячет слез — Ей, как подружку, жалко Свою ровесницу, Несчастную русалку… Штурмовики уходят на задание, Ревут «катюши» около реки… Чудаковатый сказочник из Дании, Как ты забрел в окопные полки? Вдруг закричали: — Санитарку! Быстро! — И, шмыгнув носом (Школьница точь-в-точь!), Ушла из сказки маленькая Искра — Ее война задула в эту ночь…