Шепот горной студеной струи:Ай, темны вы, прошедшего ночи!За персидские брови твоиИ за смелые зоркие очи —Чья душа, не скупясь, отдалаБез возврата и гордость и нежностьМчись, мой конь, закусив удила,В даль чужую, в глухую безбрежность.Это молодость в белом снегу.Мы тогда ни о чем не просили.Это — пуля навстречу врагуЗа любовь, за себя, за Россию!Из винтовки на полном скаку.Озверев от обиды и крови.Полу-чай! За раззор и тоскуИ за чьи-то персидские брови!Посмотри, не с пустым ли седломЧья-то носится лошадь по полю?А седок? Ты не думай о нем,А спасай свою душу и волю.За Тюменью гайдучья трава.Вдаль глядели наместничьи очи.На губах застывали словаВ одинокие темные ночи.Конь от родины нес навсегда.Перед будущим не было страха.Только низко в пути иногда,К черной гриве склонялась папаха…19 октября 1936 г.
ЛУЧШИЙ ПОЭТ
Прошлого нетающие льдыВзгромоздили за плечами горы.Вкус во рту тюремной баланды.Смертников усталых разговоры.За решеткой, в духоте, в кровиГубы сжав решительней и строжеДумать молча: даже здесь — живиЗа науку платят и дороже…В городе тогда цвела сирень.Месяц май был нежный и красивыйЧасовой в фуражке набекреньПод окном расхаживал лениво.Уголовник бровь тебе рассек…А ночами гулким коридоромПроходил высокий человекПоступью тяжелой командора —И тебе казался он стальным,Командором в старой гимнастерке.Воздух, колыхавшийся за ним,Был пропитан запахом махорки.Памятка осталась — тонкий шрамНад твоей изогнутою бровью.Почему же все, что было там,Вспоминаешь ты почти с любовью?Прошлого нетающие льды…Чей-то шаг по коридору гулкий.Вкус тюремной кислой баланды.Звон ключей и оклик: «на прогулку!»Дорого? А знаешь, почему?Молодость была твоим поэтом:Все она — и муку и тюрьму —Осияла розоватым светом.17 августа 1936 г.
ЧУЖАЯ ШКОЛА
Каждый день учусь, как ученица;Тяжко нынче лень одолеватьИ суметь кому-то подчиниться,Чтоб потом уметь повелевать,Закалить расхлябанную волю,Чтобы стала ясной голова;Чтоб потом из гордости и болиВырастали мысли и слова;Чтобы там, в Париже или Праге,Несколько измученных людейПрочитали строчки об отвагеИ о силе Родины моей.Приходилось — и сейчас бывает —Спорить, плакать, злиться, угрожать!Спорить с теми, кто изнемогаетИ мешает жить и побеждать.Молодая легкость и небрежность,Нелюдимость прежняя мояПереплавилась в большую нежностьК людям, не покинувшим меня.Каждый день учиться и учиться,Без унынья, без нытья, без драм.Все, чему научит заграница,В будущем я Родине отдам!19 мая 1935 г.
БРОДИТ ЛУНА
Бродит устало по небу луна.Молча стоит человек у окна.Пристально смотрит сквозь стекла во тьму,Тяжко, должно быть, сегодня ему.Холод стекла для горячего лба.Злое лекарство для сердца — борьба.День для работы. А ночь — у окна.Бродит устало по небу луна.Думать, сутуло к окну прислонясь:«Грязь на земле, невылазная грязь!Зря на позорище я отдаюМолодость, нежность и волю свою.Грех несвершенный приму на себя.Жизнь проживу, никого не любя;Тяжко мне, зрячему, падая в грязь,Думать ночами, к окну прислонясь…Господи, в этом ли правда Твоя?В этом ли ужасе жертва моя?На переломе и жизнь и судьба.Холод стекла у горячего лба…Шепчут платаны за темным окномЛживую сказку о счастьи чужом.Где-то далеко родные края…Господи, в этом ли правда Твоя?»Бродит устало по небу луна.Молча стоит человек у окна.Вздрогнули плечи. От сырости? Да!Падает с темного неба звезда.Может быть, где-то и кто-то другойТак же вот мучился ночью глухой,Так же часами стоял у окна…Бродит устало по небу луна…15 сентября 1936 г.
БЕЗ ПЕЧАЛИ
Ты не будешь об этом ни с кем никогда говорить,Потому что земная любовьТолько ранит и мучит.Надо завтра упорно работать и холодно жить.Пусть работа и горечьСпокойствию душу научат.Ты не будешь ни с кем никогда о любви говорить…Золотясь, догорают закаты былого вдали.За столетьем столетье —Идут невозвратные годы.Можешь требовать хлеба у черной жестокой землиТы же просишь, безумец,Зачем-то любви и свободы?Невозможного требуешь ты от людей и земли.И, тоскующе вскинув к высотам нездешним глаза,Запрокинув лицо, ты кричишьРавнодушному небу:«Почему надо мною всю жизнь грохотала гроза?Ничего я не видел ещеИ нигде еще не былИ не встретил ни разу на свете родные глаза»…Ты не будешь об этом ни с кем никогда говоритьИ напрасно, так долгоДругие об этом кричали.Если только ты хочешь спокойно и радостно житьБез ненужной тревоги.Без терпкой и страстной печали,То не будешь ни с кем никогда о любви говорить.15 июля 1936 г.
И СИЛУ НЕ ПРОСТЯТ
Зачем ты смотришь в темный вечерС таким отчаяньем в окно?Вся жизнь прошла, а вспомнить нечем.А дальше… дальше, все равно!С таким отчаяньем предельным,С таким презреньем ко всему,С усмешкой над трудом бездельным,С вопросом гневным: «почему?»Стоишь ты в этот вечер темныйОдна у темного окна,Собаке нищей и бездомнойСвоей трагедией равна…Душа полна непоправимойТоской. Ты горьким «ни к чему»,Перечеркнула труд любимый,Отдав всю молодость ему.И с этой складкою упрямой,Прорезанною меж бровей,Осталась ты все той же самой,Но стала старше и сильней.На силу есть чужая сила!Душа ли… кости ли хрустят?..Но те, в ком все живое сгнило,Тебе и силу не простят…6 октября 1936 г.
ТРУДНО
В жизни кто из нас не ошибался?Кто из нас не падал на пути?Кто из нас в тоске не надрывался,Что нельзя по-своему цвести?И за то, что хочется иначеЖить, работать, верить и любить,И за то, что с каждой неудачейТяжелей и горестнее жить, —Дай нам, Боже, тишины немного,Простоты и нежности пошли,Теплым солнцем озари дорогуДерзновенной грешницы-земли!Чтобы нам над нашим счастьем малымНе дрожать от страха и тоски,Чтоб судьба из рук не вырывалаЧьей-то милой ласковой руки.По вине своей или случайноВдруг упал ты и расшибся в кровь…Боль твою пускай залечит тайноНежностью и жалостью любовь.Наше разнодумье, разноречьеВечно будет близких разлучать.Трудно встретить душу человечью,А еще трудней… ее понять!19 августа 1936 г.
ДРУГ БОЕВОЙ
Без сочувственного приветствияОн проходит дорогой бедствия.И, отмахиваясь от пиявок,Обретает суровый навык,Не тонуть и в людской пучине.Так и следует жить мужчине!Чтобы душу его не расплющилиМежду битыми, между бьющими.Мимо пухлых прошел диванов,На тепло и уют не глянув.Мимо радостей, без кручины.Так по жизни идут мужчины!Над обвалами, над обрывамиПровожаемый злыми взрывами,Свой поход до крутой вершиныНе отмеривал на аршины,И на слезных жалоб разливыОн смотрел и зло и брезгливо.Равнодушен к славе и к золоту.Сердце болью живой уколото…Круто в нем замешана злоба.С ним на фронте быть хорошо быВ шаг с его походкой упругойБоевым товарищем — другом!Чтоб под вражескими прицеламиОбменяться взглядами смелыми.Чтобы общий чай с сухарями,Чтоб одно над сердцами знамя!Чтоб винтовки и души рядом,Чтоб убило одним снарядом!Чтоб над нашей общей могилоюРасцвела бы Родина милая!23 июля 1936 г.
