Бобер, однако, был еще жив, хотя и выглядел мертвее мертвого. Сил ползти или кричать у него не было, и теперь он только сопел, зарывшись носом в холодную влажную траву.

«Глупо вышло, – думал он, чувствуя, как в ноздре щекочется какое-то заползшее внутрь насекомое. – Загибаюсь от пули фраерской, шальной… Еще и с пером в животе…»

В эту секунду он услышал над головой какое-то шебуршание.

«Добить пришли, суки», – мелькнула мысль, и Бобер ей даже обрадовался. Все лучше, чем мучиться.

Но это был вернувшийся на звуки стрельбы Клим. Он наклонился и ощупал Бобра. Ничего интересного не нашел, кроме зажигалки и пачки сигарет в левом кармане брюк. Почувствовав шмон, Бобер дернулся и фыркнул, давая понять, что живой. Клим испуганно отпрянул и замер.

– Живой, что ли? – спросил он после паузы, не зная, надо ли теперь возвращать сигареты и зажигалку. Ни то ни другое возвращать не хотелось.

– А сам не видишь? – прохрипел Бобер.

– Ишь ты, – изумился Клим. – А весь дырявый. И нож, вон, в пузе торчит.

– Хорош баланду мутить, – отрезал Бобер.

– Чего мутить?

– Звонить, говорю, кончай…

Клим смущенно почесал затылок.

– М-да… плох ты совсем… раз у тебя в башке звонит… А звон, извиняюсь, какого свойства? Вроде церковного или…

– Да трепать языком хватит, говорю! – взорвался Бобер, чувствуя, что из-за болтовни Клима теряет драгоценные силы. – Помогай давай!

Услышав, наконец, внятный приказ, Клим оживился.

– Да как тебе, такому здоровенному, помочь? Да и смысл? Ты, поди, уже кончаешься.

– Поможешь, так авось и не кончусь, – просипел Бобер.

– Да не, – отмахнулся Клим. – Кончишься, куда денешься. Вон кровищи-то сколько понавытекло… На полведра… И откуда в человеке столько жидкости… Чудно.

– Да кончай ты лясы точить! Позови из деревни кого-нибудь из наших. Скажи, Бобер загибается…

– Позвать можно, конечно, – замялся Клим. – А вдруг ты кончишься, пока я звать буду?

– Ну а тебе-то что? – раздраженно спросил Бобер, чувствуя, что от злости у него как будто даже силы возвращаются в тело.

– Как что?! Решат, что это я тебя кокнул. И тогда меня самого…

– Да с чего тебе меня кокать?

– Так кто разбираться-то будет? Стрельнут и привет.

Клим пошамкал губами и задумался. Смерть как предмет для размышлений его всегда интересовала.

– Ты мне лучше расскажи про то, что чувствуешь.

– Хреново я себя чувствую, – отозвался Бобер.

– Не, – отмахнулся Клим. – Я же не про «как», я про «что». Говорят, у человека перед смертью жизнь перед глазами пролетает. Вот у тебя перед глазами жизнь пролетела или как?

– Да пошел ты, – пробормотал сквозь стиснутые зубы Бобер.

– Ну это ты зря, – обиделся Клим. – Я ж с тобой, как с человеком. Интересно же. Ты ж на тот свет улетаешь, а я остаюсь. Хотелось бы знать, что человек в таком состоянии чувствует.

– Авось на выстрелы и так прибегут, – прошептал Бобер и, обессилев, закрыл глаза. Он уже понял, что на Клима надежды нет.

Клим тем временем неторопливо закурил немецкую сигарету и стал думать. Алкоголь от вечернего променада почти выветрился, и мозг автоматически включил мыслительную функцию. Правда, с непривычки процесс пошел слишком лихорадочно.

«А что если и вправду на выстрелы народ прибежит? А меня-то уже видели те двое! А кто они такие, хрен разберешь. Значит, я уже так и так под подозрением. И что же делать? Надо спасать этого жирдяя, значит. Он-то единственный, кто правду знает. А если он помрет?»

Клим вежливо пнул Бобра носком сапога.

– Ээй, слышь, а куда те двое-то подевались?

– Откуда я знаю? – простонал Бобер, не открывая глаз.

«Ну, дела, – подумал Клим и тут же не на шутку перепугался. – Эдак меня в расход пустят, если этот помрет. И вправду разбираться не будут. Вон как их главный сегодня черепушку прострелил – даже не поморщился. Оставлять его здесь тоже нельзя. Ну не убивать же мне его. Да и чем? Ножом, разве что? Не, ножом сложно как-то. Надо вынимать, потом снова втыкать. Да и не смогу я… видано ли дело живого человека ножом пырять…»

Неожиданно Клима осенило. Он затушил недокуренную сигарету о подошву сапога и аккуратно вложил ее обратно в пачку. Затем присел на корточки и подсунул руки под тело Бобра. Тихо крякнул и перекатил того на спину, а после снова на живот.

От неожиданного движения и последовавшей за ним боли Бобер вскрикнул, но на большее сил уже не хватало.

– Ты только не ори, – тихо сказал Клим. – Думаешь, мне большая радость такого кабана катить?

Он снова присел и повторил комбинацию.