— Луиза разрешила тебе пойти ко мне? — коварно спросил Питер.

Большая толстая няня всегда пыталась выкроить себе время на дневные «мыльные оперы». Она знала, что если Камилле удастся просочиться в его рабочий кабинет, запретную для нее территорию, то девочка благодаря своему обаянию сумеет пробыть у отца все время, пока идет «Санта-Барбара» и значительная часть «Дней нашей жизни».

— Нет, она смотрит телевизор, а мне скучно, вот я и пришла сюда. Папа, можно мне поиграть с твоей пишущей машинкой?

Могу я попиликать на твоем «Страдивари»? Могу я поплясать на твоем «Стейнвее»?

— Да, дорогая, только будь осторожна. Твой папа очень любит свою пишущую машинку.

— Так же, как меня? — В голосе обвинительные нотки.

— Нет, дорогая. Папа любит тебя больше всего на свете.

Это была правда, но не совсем вся. Потому что в голове у него была книга, которая никак не получалась, книга, которая зрела в нем уже два несчастных года. Он любил эту книгу и ненавидел за ту боль, которую она ему причиняет и будет причинять, пока какая-то будущая книга не сотрет ее из памяти.

Камилла села к нему на колено и принялась стучать по клавишам: ттобпряткисюжзщтанцылаут.

— Смотри. Это я тебе написала.

Она вынула лист бумаги из машинки и с горделивой улыбкой вручила отцу.

Тот внимательно посмотрел на буквы.

— Что там написано, папа? Прочитай.

— Ты очень хорошо написала, дорогая. Я могу различить два слова, почти три. Это на два с хвостиком слова больше, чем я сочинил за весь день, и мне кажется, что это хорошие слова. «Прятки» и «танцы». Главное, о чем сейчас пишут в книгах, — как получше спрятаться от мира и поразвлечься.

— Что?

Камилла склонила головку набок, шляпка съехала и чуть не упала. Он просто не мог не поцеловать девочку. О Боже, как она прелестна!

Она стерла след поцелуя тыльной стороной ладони, но выглядела довольной.

— А ты тоже играешь в прятки и развлекаешься, папа?

— Да. Я годами прячусь здесь, а потом отправляюсь в такие места, как Майами, и тогда все устраивают вокруг меня большой шум, я езжу в длинных лимузинах, пью шампанское, и все говорят мне, какой я умный.

— Ты почитаешь мне свою книжку, когда я буду ложиться спать? Там есть про разных зверушек?

Дочь взялась за ворот его распахнутой рубашки и заглянула ему в глаза, и сердце его растаяло.

— Дорогая, я был бы рад почитать тебе, но думаю, что тебе это покажется скучным.

— Как Луизин телевизор?

— Нет, не так, как Луизин телевизор, по-другому. Эта книга скучна для маленьких девочек, но не для взрослых.

Боже, как опасно разговаривать с детьми! Дети многое проясняют. Может быть, его книга будет скучна для взрослых и интересна детям. Это зависит от взрослого. Зависит от ребенка. Черт побери, а есть ли какая-то разница между теми и другими, не считая жизненного опыта — названия, которое люди дают своим ошибкам.

— Как она называется?

— Она называется «Мечта, которая мне снилась».

— Почему?

— Потому что я однажды прочитал фразу в романе одного писателя, которого звали Виктор Гюго. Там было сказано: «Жизнь убила мечту, которая мне снилась». Вот об этом моя книга. Это трудно объяснить, но мечты вдохновляют нас, и нужно притворяться, будто они реальны, иначе жизнь потеряет всякий смысл. Но на самом деле мечты оказываются нереальными, реальность убивает их, и, когда они умирают, нам очень грустно.

— И мы плачем?

— Да, если можем, то плачем.

— Потому что наши мечты умерли?

— Да, и потому что действительность разрушает нашу душу.

— О-ох! Я не хочу, чтобы меня разрушили. Особенно перед ужином.

Стайн рассмеялся. Дочка вытащила его из меланхолии, которая окутывала его подобно темному облаку.

— Что у нас на ужин?

— Рыбные палочки, приготовленные в микроволновой печке.

Питер поморщился, взвешивая все в уме. Он сидел за письменным столом уже три часа и не выдавил из себя ни одного слова, не говоря уже о фразе. Надо сделать перерыв. Мысленно он уже подыскивал себе оправдание, но ведь никогда не знаешь, когда слова вдруг начнут изливаться, как дождь. Когда он сидит за пишущей машинкой, то постоянно готов к словесному ливню, если тот прольется. Если же он где-нибудь в другом месте, то драгоценный момент может быть упущен.

Решение, как всегда, пришло само собой.

— Вот что, Камилла, твой папа приготовит тебе ужин, ладно? Мы устроим один из наших любимых ужинов на двоих. При свечах.

Дочь запрыгала от радости.

— Тогда я пойду надену платье.

— Сначала давай приготовим ужин. Надо глянуть, что у нас есть.

Они вместе спустились по дубовой лестнице старого дома.

— Ты готовишь лучше, чем мама, — сказала девочка, беря отца за руку.

— Я просто больше стараюсь, когда готовлю. А мама старается, когда делает другие вещи. И они у нее лучше получаются.