Конечно, теперь начиналось самое приятное в моих фантазиях. Боль и позднее раскаяние Пенса. Его хриплые рыдания, которые сотрясали его тело, и слезы, капающие прямо мне на лицо. «Я белая птица, теперь я на воле».

Как я перешла через зыбкую границу, отделяющую явь от сна, я уж и не помню.

Только вот оказалась я почему-то во Франции, на стогу сена, а рядом со мной сидел Вийон, причем рожа у него была точь-в-точь как у Филиппа.

— Что ж это ты, мать моя? — осведомился он на безукоризненном русском. — Почему замуж за меня не захотела?

Я от изумления уставилась на него и спросила:

— Ты Филипп?

— А какая тебе разница? — ухмыльнулся он. — Теперь мы с твоим Филиппом равны.

Вокруг нас почему-то носились какие-то клочки бумаг, и, ухватив один из них, я ничего не смогла разобрать.

— Слушай, — спросила я у поэта, прикинувшегося по неизвестным мне причинам вором Филиппом. — Ты знаешь, кто его убил?

— Кого?

Вот зараза! Делает вид, что не знает, о ком я говорю.

— Филиппа, — смиренно повторила я.

— Тебе это важно? — лениво покусывая травку, спросил он, смотря вдаль затуманенным взором.

— Конечно, иначе ведь обвинят меня!

— Мы не имеем права сообщать имена. Но если ты прочтешь мою подсказку…

Он встал.

— Подожди! А подсказка?

— У тебя мозги есть? — поинтересовался он, начиная таять, как Чеширский Кот. — Вот и найди ее сама…

И исчез.

Почему-то вдруг в тишину вторгся пронзительный голос, который рыдал и требовал какого-то ребенка, и я проснулась.

Орали в телевизоре, из кухни пахло котлетами, а мама переговаривалась с Лариковым.

Мир незыблем, а Вийон мне приснился.

Может, и приключение с Волковым тоже?

Я потянулась к магнитофону и задела книжку, лежащую рядом. Она раскрылась и упала на пол.

Чертыхнувшись, я подняла ее с пола. «Вийон. Баллады».

Я машинально прочла:

— «Мне из людей всего понятней тот, кто лебедицу вороном зовет».

«Ничего себе подсказочка», — усмехнулась я.

Но что-то в этом было. Я опять вернулась взглядом к строчкам.

«От жажды умираю над ручьем,

Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя».

Нет, не это.

Я перелистнула страницу. Быстро нашла ту строчку.

Лебедицу — вороном.

Странно, что же он имел в виду?

Со вздохом закрыв книгу, я посмотрела в зеркало и крутанула пальцем у виска.

Честное слово, Сашенька! Нельзя же так серьезно относиться к снам и фантазиям!

Ее светлые волосы были распущены по плечам, а осиная талия перетянута широким ремнем.

— Привет, — сказала она, немного разочаровав Пенса голосом. Голос у нее был довольно неприятный. — Пришли соболезновать нашему семейству?

— Ты-то в нем с какого перепугу? — агрессивно осведомилась Эльвира.

Красавица не удостоила Эльвиру взглядом — она была слишком занята Пенсом.

— Кстати, меня зовут Елена, а вас?

— Сергей, — смутился он.

Эльвира дернула его за руку. Елена хмыкнула.

— Ты боишься, ангелочек? Я его не уведу, не бойся…

— Пошла ты, — выругалась Эльвира. — Что ты, что Маркел — ходячие дурные предзнаменования. Надо запретить вам появляться в приличном обществе!

Елена на Эльвирины слова отреагировала неожиданно. Резко схватив ее за шею, она развернула ее лицом к себе и прошипела:

— Послушай, ты, принцесса наследная! Молчи, а то я расскажу, как сначала вы со своей новой подругой ночью выходили из кабинета Филиппа, а потом вместе удирали отсюда! Поняла?

Эльвира побледнела, прижавшись к стене, а Елена совершенно спокойно улыбнулась, провела пальчиком сначала по своим, а потом по Пенсовым губам и нежно промурлыкала:

— До встречи, красавчик!

После чего растаяла в проеме дверей, подобно видению, оставив Пенса и Эльвиру в некоторой растерянности.

— Гусыня, — прошипела ей вслед Эльвира. — Не смотри на нее так восхищенно, Сереженька! Сашке наябедничаю. Кроме того, перед тобой только что продефилировал плод прекрасной пластической хирургии. Видел бы, какой носяра у нее наличествовал до счастливого вмешательства!

— Длинный? — поинтересовался Пенс.

— Нет, — усмехнулась Эльвира. — В виде расплющенной картофелины.