Обиженный бестактностью, Крот скорчил в мой адрес брезгливую мину, Амвросий же горестно поджал губы, но продолжал твердым голосом:

— Кроме того, мы пока не умеем дозировать прямую подпитку, особенно когда дело касается последних резервов. Возможна спонтанная импульсная передача энергии пациенту и, соответственно, его взрывная реакция, как психическая, так и мускульная, по мощности несоизмеримая с обычными способностями человека. Я ответил на ваш вопрос?

— Да, благодарю вас, — я церемонно поклонился, — извините мое любопытство.

В ответ он милостиво кивнул и повернулся в сторону Крота.

Беседа продлилась около двух часов, и по мере того, как я говорил и показывал, Крот и Амвросий скисали, Порфирий же оставался непроницаемым, как истукан. Особенно тяжело далось все это Амвросию: если Крот по окончании совещания выглядел растерянным и рассерженным, но готовым как-то действовать, то у Амвросия был вид человека, убитого несчастьем. Он с минуту сидел, закрыв лицо ладонями, а потом тихо сказал:

— Для всех нас это большое горе. — И мне показалось, в его глазах появились слезы. А ведь он, в отличие от Крота, не был склонен к фиглярству. Впрочем, он быстро взял себя в руки.

— Я предвижу, — печально, но уже деловым тоном добавил он, — что вторая часть разговора будет не менее тяжелой, чем первая. Давайте сделаем перерыв.

Чтобы размять ноги, я встал и, закурив сигарету, прошелся по кабинету Крота, в котором происходило все действо.

Крот размеренно вышагивал взад-вперед вдоль стены, заложив руки за спину и нелепо, как цапля, поднимая ноги. Амвросий же, потерянно попетляв вокруг стола, забрел в угол, да так и остался в нем, глядя в пол, как наказанный ребенок. Порфирий сохранял, как обычно, полную неподвижность, я в который раз задавался вопросом: думает ли он о чем-нибудь в такие моменты или временно отключается, подобно компьютеру, клавишей которого не касались дольше пяти минут.

После передышки Амвросия как подменили: он держался сухо, официально и довольно часто отпускал скептические замечания.

— Итак, — начал он нейтральным тоном, — по обозрении неприглядной картины мы вынуждены задаться вопросом, нужно ли и можно ли с ней что-то сделать. Но сначала от имени всего нашего Ордена я хочу поблагодарить глубокоуважаемого Крокодила за большую и важную работу, выполненную — не могу подобрать иного слова — блестяще. Я счастлив, что наши ряды пополнились специалистом столь высокого класса. — Он слегка наклонил голову в мою сторону и выдержал церемониальную паузу. — А теперь позволю себе вернуться к вопросу, нужно ли и можно ли как-то… э-э… скажем так, повлиять на «Извращенное действие». И предлагаю начать с первого из этих двух равно неприятных вопросов: нужно ли с ними что-то делать. Прошу высказываться.

— Вы позволите считать ваш вопрос риторическим? — довольно агрессивно отреагировал Крот. — Ответ один: нужно делать, и срочно. В противном случае ставится под сомнение, смею сказать…

— Нам ваша точка зрения… как и ваша, — Амвросий остановил задумчивый взгляд на Порфирии, — известна… может быть, выслушаем профессионала? — заключил он кротко.

Я еще раз получил подтверждение, что ряды их не монолитны. Любопытно, кого он имел в виду, произнося местоимение «мы»? И действительно ли считает, что Щепинского лучше не трогать?

— Я специалист узкого профиля, и не мне судить, надо ли что-то предпринимать или нет. Я могу только сделать некоторые прогнозы. Щепинский едет на двух лошадях: сеансы омоложения и сеансы кратковременной реанимации. Сеансы омоложения — ходкий товар, у Щепинского уже сейчас бы выманили и программы и технологию, не важно, деньгами или угрозами… если бы не реанимация покойников. Больших денег на трупах он не наживает, но зато находится под защитой госбезопасности и контрразведки, а их как-никак до сих пор боится весь мир. Пока что он между ними успешно лавирует, но рано или поздно одна из сторон ассимилирует его в состав собственных структур, чтобы стать монополистом, а заодно подключиться к доходам от сеансов омоложения, превратив их в индустрию и соответственно умножив прибыли. И тогда им останется одно: подмять под себя вас, а если они зазеваются — за вас возьмутся их конкуренты. Это уж кто раньше успеет.

Возникшее после моего выступления молчание даже мне самому показалось тяжелым.

— Следовательно, я могу сделать вывод, что вы согласны со мной? — с сомнением в голосе спросил Крот. — «Извращенное действие» подлежит нейтрализации?

— Нейтрализации в смысле уничтожения? — Я решил не давать ему спуску. — Не знаю. «Извращенное действие» для вас служит буфером. Пока его не проглотят, вы можете жить спокойно. Если его не будет, вы станете первыми на очереди.

— Из ваших теоретических построений следует, — скрипуче затянул Крот, — что мы находимся, образно выражаясь, между Сциллой и Харибдой. Но, почтеннейший Крокодил, не сгущаете ли вы краски?

— Это не теоретические построения, а многократно наблюдавшийся в жизни сценарий, — огрызнулся я, по возможности любезным тоном, — что же касается сгущения красок, то я просто выделяю в чистом виде суть происходящих процессов. Они могут длиться от года до нескольких лет.