Конан задумчиво прищурился.

— Хорошо,— сказал он.— А как вам такой расклад: делим добычу, и Стром уплывает с Зароно, Валенсо и частью людей графа по его выбору… А я остаюсь хозяйствовать в крепости с остатком людей графа и командой Зароно. Я-то себе корабль выстрою…

У Зароно все поплыло перед глазами.

— Стало быть, вот какой у меня выбор? Либо застрять здесь, либо отправиться на «Кровавой руке» одному, без команды, чтобы меня там мигом убили?

Смех Конана эхом отразился от стен зала, и он весело огрел Зароно ладонью по спине, не обращая внимания на убийственно-яростный взгляд, которым наградил его буканьер.

— Именно так, Зароно! — кивнул киммериец.— Оставайся здесь, а мы со Стромом поплывем. Или плыви с ним сам, а я останусь тут с твоими людьми.

Стром проговорил со всей откровенностью:

— Я бы лучше взял Зароно! Ты, Конан, настроишь моих молодцов против меня, и я повисну на рее прежде, чем мы доберемся до Барахских островов!

В лице Зароно не было ни кровинки, только на лбу выступил пот.

— Ни мне, ни графу, ни его племяннице не выжить в плавании, если мы отправимся с этим демоном,— сказал он,— Но здесь, в этом зале, оба вы в моей власти. Кругом мои люди… Что мне помешает с вами разделаться?

— Ничто не помешает,— согласился Конан жизнерадостно,— Кроме того обстоятельства, что в этом случае люди Строма уплывут за горизонт, а тебя оставят сидеть на песочке, пока не явятся пикты и не вырежут всех. О том, что без меня тебе сокровища не видать как своих ушей, я уже вовсе молчу… Ну, есть еще кое-какие мелочи — например, то, что я голову тебе надвое раскрою прежде, чем ты успеешь кого-либо позвать!

Он говорил посмеиваясь, словно речь шла самое большее о какой-то веселой неразберихе… Но даже Белиза, притаившаяся наверху, понимала: все будет в точности так, как он сейчас описал. Кстати, его абордажная сабля лежала перед ним на столе, а меч Зароно пребывал под столом, там, где буканьер не мог с легкостью до него дотянуться. Гальбро был вообще не боец, а Валенсо выглядел не слишком способным ни к принятию решений, ни к действию.

— Именно,— кивнул Стром и выругался.— Напади на нас, Зароно, и ты убедишься, что мы добыча не из легких… Лично я склонен согласиться на предложение Конана. А ты что скажешь, Валенсо?

— Мне надо убраться с этого побережья! — глядя в пустоту, прошептал граф.— Я должен уплыть… как можно дальше… и как можно быстрей!

Стром нахмурился, не понимая определенной странности в поведении графа, и с ядовитой ухмылкой повернулся к Зароно:

— А ты что скажешь?

— А что мне остается? — зарычал тот в ответ.— Позволь мне взять на «Кровавую руку» троих помощников и сорок человек экипажа.

— Помощников — и тридцать бойцов!

— Отлично!

— Тогда по рукам!

По рукам, впрочем, ударять не стали, равно как и пожимать их. Не было даже ритуального возлияния в честь заключения договора. Сделка не сделка — двое капитанов продолжали смотреть один на другого, как голодные волки. Граф Валенсо дрожащей рукой пощипывал усы,— ему вообще было ни до чего, ему хватало собственных мрачных раздумий. Конан потянулся, как сытый кот, отпил вина и с улыбкой обвел взглядом собравшихся. Правда, эта улыбка больше напоминала оскал тигра, вышедшего на охоту. Белиза всем существом осязала эманации предательства и убийства, витавшие в зале. Ни один из четверых не имел намерения держать слово, которое только что дал,— быть может, Валенсо составлял единственное исключение. Что же до флибустьеров, каждый собирался завладеть и сокровищем, и кораблем. И ни с кем делиться не намеревался… Знать бы, что творилось на уме у этих хитрых, умных и кровожадных людей!..

При этом Белиза видела, что киммериец, при всей его кажущейся открытости, был ничуть не простодушнее остальных, а что касается свирепости, равных ему и вовсе не наблюдалось. Явное главенство Конана за этим столом объяснялось отнюдь не только физической мощью,— хотя при появлении великана в огромном зале сразу сделалось тесновато. В нем, если можно так выразиться, сама жизнь пылала ярче и жарче. Яростная энергия двух других вожаков не шла ни в какое сравнение с этим горением.

— Что ж, веди нас к сокровищу! — сказал Зароно.

— Погоди немножко,— отвечал киммериец.— Следует уравнять наши силы, чтобы ни у кого не было преимущества. Вот как мы поступим… Люди Строма выйдут на берег — все, кроме полудюжины,— и разобьют лагерь. Буканьеры Зароно покинут крепость и тоже устроятся на берегу так, чтобы обе команды видели друг друга. Пусть наблюдают одни за другими и проследят, чтобы никто не пошел по нашим следам и не устроил засады. Матросы на «Кровавой руке» поставят ее на рейде вне досягаемости с берега… Люди Валенсо будут сидеть в крепости, но ворота оставят открытыми… Ты, граф, за кладом с нами пойдешь?

— Пойти? В лес?..— Валенсо содрогнулся и невольным движением плотнее запахнул плащ.— Даже за все золото Траникоса — не пойду!..

— Ну и ладно. Чтобы нести добычу, нам понадобится человек тридцать. Возьмем по пятнадцати из обеих команд — и выступим, не откладывая.

Белиза, внимательно следившая за всеми поворотами и перипетиями, видела, как Зароно и Стром украдкой покосились друг на друга и сразу потупились, поднимая бокалы. Намерения у обоих явно были самые недобрые. Еще Белиза видела, что, излагая свой план, Конан допустил судьбоносную промашку,— и стала гадать, как же он мог так просчитаться. Быть может, киммериец слишком привык надеяться на свою силу и ловкость и это лишило его осторожности?.. Девушка понимала, что живым из лесу он вернется навряд ли. Завладев кладом, Зароно и Стром тут же сговорятся у Конана за спиной. Как бы эти двое ни относились один к другому, общая ненависть к Конану сплотит их на время… Белиза содрогнулась, завороженно глядя на киммерийца. Этот могучий воин в полном расцвете силы и мужества так спокойно сидел за столом, смеясь и попивая вино… между тем как он был уже обречен смерти, скорой и кровавой…