Там присутствовало не его материальное тело, меня мучил лишь бесплотный дух, неспособный последовать за мной по бурным водам. Я понял это — и прежде, чем он мог во плоти явиться в Кордаву, спешно отплыл, думая отгородиться от него морской ширью. Он ведь не всемогущ… Чтобы последовать за мной через море, он должен пребывать в своей человеческой форме. Его плоть похожа на нашу, но она другая… Его можно убить — полагаю, посредством огня, правда, магу, который вызвал его, это почему-то не удалось… Волшебники тоже не всесильны, их могуществу положен предел…

Увы, черный слишком хитер и искусен, чтобы можно было заманить его в ловушку или убить… Когда он прячется, найти его — не в человеческих силах. Он крадется тенью во мраке, и ни замки, ни засовы ему не помеха. Он смежит веки стражникам, опутав их сном. Он способен призвать шторм, он повелевает змеями в норах и нечистью в ночи. Я надеялся, что синие волны моря смоют мой след… Однако он меня отыскал — и намерен востребовать свою ужасную плату…— Глаза графа светились бледным потусторонним огнем и словно бы проницали увешанные шпалерами стены, вглядываясь куда-то за неведомые горизонты.— И все же я проведу его,— шепнул Валенсо наконец.— Только бы он не пришел нынешней ночью… А с рассветом я поднимусь на корабль — и опять океан отгородит меня от его мести!..

— Во имя всех костров преисподней!..

Конан замер на месте, пристально глядя вверх. Позади него остановились моряки. Они шли двумя раздельными группками, держа в руках луки и подозрительно озираясь. Флибустьеры следовали по древней тропе, проложенной пиктскими охотниками. Тропа вела прямо на восток; стоило пройти по ней всего каких-то сорок шагов, и морской берег пропал из виду.

— Что такое? — подозрительно спросил Стром,— Почему остановка?

— Ты что, ослеп? Посмотри во-он туда-

Прямо над тропой скалилась мертвая голова, подвешенная на толстом древесном суку. Темная кожа, раскраска на лбу и щеках… И густые черные волосы, в которых над левым ухом еще держалось перо тукана.

— Я же снял эту голову и спрятал в кустах,— проворчал Конан. Он зорко оглядывал лес,— Какой недоумок ее снова подвесил? Похоже, кто-то лезет из шкуры вон, чтобы натравить пиктов на крепость!

Пираты и буканьеры стали мрачней прежнего коситься друг на друга. В тлеющий огонь их взаимной вражды подлилась еще толика масла.

Конан же взобрался на дерево, снял голову, унес ее в кусты и не просто выбросил, а закинул в речушку и убедился, что она потонула.

— Пикты, чьи следы я видел около дерева, были не из рода Тукана,— ворчал он, пробиваясь сквозь чащу назад на тропу.— Я довольно плавал у здешних берегов и до некоторой степени знаком с приморскими племенами. Если я правильно истолковал отпечатки их мокасин, здесь побывали бакланы. Остается .надеяться, что у них с туканами война… Если же вдруг у них мир, значит, они сейчас со всех ног бегут в деревню туканов… и тогда мало никому не покажется. Я не знаю, далеко ли отсюда до их поселения, но стоит родичам убитого прознать об убийстве, они помчатся через лес, как оголодавшие волки. По мнению пиктов, нет худшего преступления, чем убить человека, раскрашенного не для войны, да еще и вывесить его голову стервятникам на поживу… Видит Кром, дурные вещи творятся в этих местах!.. А впрочем, так всегда происходит, когда цивилизованные люди вторгаются в дебри и принимаются хозяйничать, никакого толку не зная… Ладно, пошли!

И морские разбойники углубились в лес, на каждом шагу невольно проверяя клинки в ножнах и стрелы в колчанах. Привычные к беспредельным океанским просторам, к серым волнам, катящимся за горизонт, они чувствовали себя тяжко в зеленом сумраке леса, среди громадных, увитых лианами деревьев. К тому же тропа так петляла, что многие скоро утратили всякое чувство направления и даже не смогли бы уверенно показать, в какой стороне остался берег.

Конану тоже было изрядно не по себе, хотя и по совершенно другой причине. Он все приглядывался к тропе и наконец проворчал:

— Кто-то прошел здесь совсем недавно… Не более часа назад. Кто-то, обутый в сапоги и не слишком привычный к лесам… Уж не тот ли мерзавец, который отыскал голову пикта и повесил ее обратно на ветку?.. Да нет, вряд ли, его следов я под тем деревом не видал… Только следы пиктов, которые были и раньше… Кто же этот малый, который перед нами тут пробежал?..— И он повернулся к Строму с Зароно: — Сознавайтесь, канальи, кто из вас своего человека вперед выслал?

Но и пират, и буканьер принялись яростно отрицать подобное предположение. К тому же никто не мог различить отметин, на которые указывал Конан. Тропа была плотно утоптана, да и какие из моряков следопыты?

Киммериец прибавил шагу, и они торопливо устремились за ним, очень недоверчиво косясь на соперников. Потом тропа повернула на север, и Конан сошел с нее, начав торить путь сквозь чащу на юго-восток. Стром украдкой посмотрел на Зароно… Кажется, обстоятельства вынуждали их решительно переменить облюбованный план. Жалкие несколько сот шагов в сторону от тропы — и все, оба почувствовали, что заблудились. Какое там к берегу, они теперь и к тропке-то обратно не вышли бы…

А что, если у киммерийца все-таки есть в распоряжении вооруженный отряд? И сейчас он ведет их прямым ходом в ловушку?..