— Значит, стражи не видят нас. Но это не объясняет, почему они просто стоят здесь, — сказал Адриан. — Мы исчезли, а вы освободились. Почему они не ищут нас? Разве они не должны сейчас запирать двери, чтобы нас поймать?

— Внутри сих стен в песках времён все, кроме нас, увязли.

— Вы обернули против них их собственные чары! — воскликнул Майрон.

Эзраходин одобрительно посмотрел на монаха через плечо.

— Уж третий раз сей спутник ваш меня дивит. Как, говоришь, зовёшься ты?

— Он не говорил, — ответил вместо Майрона Ройс.

— Не очень доверяешь людям ты, мой друг, сокрытый капюшоном? Ты осмотрителен весьма. Имея с мудрыми дела и с колдунами, опаску стоит проявлять, — подмигнул вору Эзраходин.

— Что он имел в виду, когда сказал: «Обернули чары против них»? — спросил Алрик. — Значит, для них время остановилось, но мы свободны?

— Всё верно. Однако время всё ещё идет, хоть очень медленно. В потерянном мгновении заключены тюремщики мои и о побеге нашем ничего не знают.

— Теперь я начинаю понимать, почему они вас боялись, — сказал Алрик.

— Девять веков провел я в заключенье за спасенье сына человека, служить кому и защищать которого мы поклялись своими жизнями. Весьма большое снисхожденье к тюремщикам своим я проявил, ибо минуты есть страшней, чем эта, где навсегда пленить я мог.

Они достигли большой лестницы, ведущей в главный коридор, и начали долгий, изнурительный подъём по каменным ступеням.

— Как вам удалось не сойти с ума? — спросил Адриан. — Или время пролетело одним мгновением, как для них?

— Да, пролетело время, но не быстро, ведь речь мы о столетиях ведём. Был каждый день похожим на сраженье. Терпение, однако, есть навык, который занятия Искусством прививают. И всё ж случались дни, когда… Нельзя уверенно сказать, что значит быть в здравом полностью уме.

Когда они дошли до коридора с лицами, Эзраходин посмотрел вглубь него и остановился. Адриан заметил, что колдун будто окаменел.

— Что такое? — спросил он.

— В застывших лицах сих я узнаю рабочих, что для меня темницу возводили. Ещё не все готовы были стены, когда меня доставили сюда. В те дни вкруг озера стояло палаток множество. Ведь сотни мастеров и их семей откликнулись на зов и поспешили в последний раз служить погибшему владыке. Таким был Высочайший Император наш. Народ оплакивал его кончину, и любой в обширном государстве отдал бы жизнь охотно за него. Объявленный предателем, в глазах людей я видел ненависть. Они гордились тем, что создавали для меня могилу.

Взгляд колдуна переходил с одного лица на другое.

— Из них я многих помню… каменотёсы, повара, ваятели, их жёны. Страшась того, что тайны сорваться могут ненароком с губ невинных, решила церковь здесь их запечатать. Пред вами лики тех, кто здесь погиб, попав в коварства сети. А сколько их ещё? Убитых, дабы сохранить секрет, который даже десяти столетьям стереть не удалось?

— Там нет двери, — предупредил колдуна Алрик.

Эзраходин, словно очнувшись, посмотрел на него.

— Не будь глупцом. Ведь ты сумел войти, — сказал он и быстрым шагом повёл их по коридору. — Ты был с ней в разных фазах, только и всего.

Здесь, в самой тёмной части тюрьмы, мантия Эзраходина стала ещё ярче, и он выглядел, как гигантский светлячок. Вскоре они подошли к твёрдой каменной стене, и Эзраходин без колебаний шагнул в неё. Остальные быстро последовали за ним.

Яркий свет чудесного ясного осеннего утра почти ослепил их, когда они прошли сквозь барьер. Голубое небо и прохладный свежий воздух стали приятной переменой после мрачной атмосферы тюрьмы. Адриан глубоко вдохнул, наслаждаясь ароматом травы и опавших листьев — запахом, которого он даже не замечал до того, как вошёл внутрь скалы.

— Странно. Мне казалось, что сейчас должна быть ночь с дождём. Мы не могли провести там больше нескольких часов. Или могли?

Эзраходин пожал плечами и поднял лицо к солнцу. Он стоял и глубоко дышал, наслаждаясь каждым вдохом.

— Сдвиг времени к весьма забавной сцене, как видишь, может привести. Не лучше ли спросить: «Какое нынче утро?» Того же дня, иль завтра, иль вчера? Случиться может так, что миновали уже десятки или сотни их. — Казалось, что колдуна развеселило потрясение, написанное на лицах его спутников. — Но для тревоги нету оснований. Верней всего, прошло лишь несколько часов.

— Это несколько нервирует, — сказал Алрик. — Терять время таким образом.

— Воистину, я потерял здесь девять сотен лет. Давно мертвы все те, кого я знал, империя распалась, и мне не ведомо, что происходит в мире. Коль верно то, что рассказала мне сестра твоя, немало, стало быть, на свете изменилось.

— Кстати, — заметил Ройс, — никто больше не говорит «ибо» и «сей», и уж точно не говорят «воистину».

Колдун минуту размышлял над его словами, а потом кивнул.

— В молодость мою различные слои народа различные использовали речи стили. Предположить посмел я, что к низшему сословию принадлежите вы, а ваш король образованием достаточным не обладает.