— Боже милостивый! — воскликнул хозяин дома, в то время как мистер Читтервик взирал на своего соратника с неприкрытым восторгом. — Так вы говорите, Палмер невиновен?

— У меня есть самые веские основания в этом не сомневаться.

— Какие же?

— А такие, — просто сказал мистер Тодхантер, — что это я убил мисс Норвуд.

Здоровяк вытаращил глаза.

— Да вы спятили!

— Полицейские тоже так думают. Но уверяю вас, я в здравом уме. Я застрелил мисс Норвуд и могу доказать это любому разумному человеку… Только, как выяснилось, не полицейским.

Здоровяк по-прежнему не отрывал от него глаз.

— Ну, на мой взгляд, говорите вы как нормальный, — пробормотал он.

— Так я нормальный и есть, — мягко подтвердил мистер Тодхантер.

— Слушайте! — Здоровяк, похоже, пришел к какому-то решению. — Давайте-ка зайдем в дом. Нам надо об этом потолковать.

— С удовольствием. Но могу я иметь честь сначала узнать ваше имя, сэр?

— Можете! — Здоровяк приосанился и с достоинством глянул на мистера Тодхантера. — Меня зовут Приттибой. Эрнест Приттибой.

Мистер Тодхантер поклонился. Это имя ничего ему не говорило. Однако мистер Читтервик ахнул:

— Неужели… неужели сэр Эрнест Приттибой?

На этот раз поклонился хозяин сада.

— Наслышан о вас, мистер Читтервик, — добавил он.

— О, какая удача! — вскричал тот. — Редкостная удача. Тодхантер, это же сам сэр Эрнест Приттибой, королевский адвокат! Умоляю, расскажите ему все! Это может иметь решающее значение.

— Поразительная история, — заключил королевский адвокат сэр Эрнест Приттибой, ероша тугие черные завитки, покрывающие его крупную голову.

— Да, именно так, — согласился мистер Тодхантер.

— Но я вам верю, — объявил сэр Эрнест, тоном своим давая понять, что с этого момента историю следует считать правдивой.

Мистер Тодхантер учтиво поблагодарил его.

— Но что вы нам порекомендуете, сэр Эрнест? — озабоченно застрекотал мистер Читтервик. — Я понимаю, что это противоречит всем правилам, при нашем разговоре должен присутствовать адвокат. Это ведь консультация…

От правил сэр Эрнест отмахнулся.

— Следует тщательно продумать план действий, — веско заявил он.

— Да-да, — благодарно подтвердил мистер Читтервик, — я бы и сам предложил ровно то же.

Сэр Эрнест взглянул на мистера Тодхантера и усмехнулся. Человек он был ни в коей мере не высокопарный, но порой привычка вещать в зале суда волей-неволей давала о себе знать.

— Вы попали в чертовски затруднительное положение, друг мой.

— Верно, — признал мистер Тодхантер. — Это просто нелепость, до чего оказалось трудно убедить полицейских, что именно я совершил убийство.

— А вы попробуйте поставить себя на их место. Во-первых, мне случилось узнать, что в этом убийстве сознались уже человек восемь. Что ж удивляться тому, что полицейские полны скептицизма!

— Восемь? — эхом повторил мистер Читтервик. — Однако!.. Ах да, я понял. Она была знаменитость, это не могло не привлечь тех, кто помешан на желании погреться в лучах чужой славы.

— Вот именно. А во-вторых, ваш рассказ, по сути, не более убедителен, чем то, что рассказывают эти помешанные. Нет ни единого доказательства в вашу пользу. И очень жаль, что вы так импульсивно кинулись в Скотленд-Ярд, не посоветовавшись, как положено, с адвокатом. Любой юрист, имеющий отношение к уголовным процессам, с ходу бы предсказал вам, чем все закончится.

— Да, теперь я это понимаю. Наверное, я и сам подумывал о том, чтобы пойти к адвокату, хотя в последнее время память так часто меня подводит, что, право, не поручусь. Но в любом случае от моего собственного поверенного, как выяснилось впоследствии, толку никакого.

— Я сведу вас с надежным человеком. И вот что еще скажу: если вам когда-то везло в жизни, так это сегодня утром, когда вы наткнулись на меня в ходе вашей противозаконной экспедиции, поскольку я кое-что знаю об этом деле. Мы с погибшей соседи, и полицейские битых два месяца каждый день обивали мой порог. И конечно, они не считали нужным что-то от меня скрывать. Так вот могу сказать вам определенно: они не сомневаются в том, что настоящий убийца пойман.

— Но это же смехотворно! Я…

— Не так уж и смехотворно, с их точки зрения. Косвенные улики против бедняги Палмера выглядят так убедительно, как только могут выглядеть косвенные улики — а это означает железное обвинение. Не чугунное, чугун хрупкий, а из кованого железа.

— Однако же адвокаты Палмера настроены оптимистично, — вмешался мистер Читтервик.

— Да, в обвинении есть лазейки. Но мотив преступления налицо, возможности совершить его налицо, средства тоже… Кстати, расскажите-ка мне еще раз про револьверы.