— В какое время вы дежурили той ночью?

— С полуночи до четырех утра.

— Вы каждую ночь обходите свой участок в эти часы?

— Нет, мы меняемся.

— И как часто вам выпадают ночные дежурства?

— Раз в шесть дней.

— Значит, в течение пяти дней из шести у вас нет возможности наблюдать за домом подсудимого глубокой ночью?

— Верно.

— Следовательно, у вас нет оснований утверждать, что есть что-то необыкновенное в том, что в доме ночью горит свет?

— Прежде я никогда такого не видел.

— Вы увидели свет сквозь шторы?

— В просвет между шторами.

— Шторы были неплотно задернуты?

— Между ними виднелась полоска света.

— А вот если бы шторы были задернуты как полагается, вы могли бы сказать, горит в комнате свет или нет?

— Не знаю.

Пожав плечами, сэр Эрнест сел.

И опять мистер Бэрнс задал своему свидетелю один-единственный вопрос:

— Вы уверены в том, что с половины первого до часу ночи в окнах второго этажа дома подсудимого горел свет и это вас удивило?

— Уверен.

Сэр Эрнест обратился к судье:

— Ваша честь, боюсь, мне придется еще раз воззвать к вашей снисходительности. Дело обстоит так, что всплыли некоторые вопросы, и было бы справедливо, если бы подсудимый получил право ответить на них. Вы позволите мне еще раз попросить его ненадолго занять свидетельское место?

— Пожалуй, — со вздохом согласился судья.

Мистер Тодхантер, который последние полчаса с трудом удерживал на лице маску невозмутимости, серьезно рискуя жизнью, был бережно препровожден на свидетельскую трибуну.

— Мистер Тодхантер, — начал сэр Эрнест тоном глубокого соболезнования, — вы можете сказать нам, горел ли свет на втором этаже вашего дома с половины первого до часу ночи третьего декабря прошедшего года?

— Нет, не могу.

— А у вас имеется какое-то объяснение этому факту?

— Разумеется. Я страдаю бессонницей, часто просыпаюсь посреди ночи. Когда понимаю, что мне уже не уснуть, я включаю свет и берусь за чтение.

— Такое бывает часто?

— Очень часто.

— Какие шторы у вас в спальне?

— Из плотного репса на подкладке, — гладко отозвался мистер Тодхантер. Еще не хватало, чтобы его ловили на бытовых деталях.

— Можно сквозь них с улицы увидеть горящий в комнате свет?

— Не думаю.

— На ночь шторы в вашей спальне задергивают?

— Насколько я знаю, да.

Тут уж сэр Эрнест ухватил быка за рога.

— Мистер Тодхантер, скажите нам, было ли такое, чтобы в ночь на третье декабря вы вышли из дома, проникли в сад мисс Норвуд, там у беседки сделали свой первый выстрел из револьвера и вернулись домой примерно в половине первого ночи?

Мистер Тодхантер изумленно уставился на него.

— Не могли бы вы повторить?

Сэр Эрнест повторил вопрос.

— Боже мой, конечно, такого не было! — воскликнул мистер Тодхантер.

Сэр Эрнест вопросительно взглянул на мистера Бэрнса, но тот, не сводя глаз с потолка, безмолвно покачал головой.

— Благодарю вас, мистер Тодхантер, — сказал сэр Эрнест.

На сем суд до завтрашнего дня прекратил свою работу, что, по мнению мистера Тодхантера, было более чем уместно. Нагрузка становилась ему непереносима.

— Так вот куда он клонил! — воскликнул укрытый пледом мистер Тодхантер, когда такси миновало толпу зевак.

— Вот именно. Изобретательно, правда? Этот Бэрнс малый не дурак, — великодушно заявил сэр Эрнест.

На что мистер Читтервик не преминул вставить реплику, которая напрашивалась сама собой:

— Но не чета вам! Вы так провели перекрестный допрос, что его версия рухнула.

Сэр Эрнест просиял:

— Что ж, пожалуй, я пробил в ней дыру. Но особо полагаться на удачу не будем. Присяжные — странный народ. Например, наши: дай им малейший шанс, и они оправдают нашего друга.

— Вы так думаете? — встревожился мистер Читтервик.

— Просто нам не следует злоупотреблять оптимизмом, вот и все. — Сэр Эрнест потер свою румяную щеку. — Интересно, как он до этого додумался? Чертовски остроумная мысль. А скажите, Тодхантер, вы точно уверены, что не устраивали в декабре подобного рода ночных прогулок?

— Что за вздор вы несете?! — вскинулся мистер Тодхантер.

— Все-все, — испугался сэр Эрнест и сидел смирно, пока таксист не остановился у его клуба.