К делу Лимона подтолкнул приятель из Ростова, знакомый по Афгану. Зимой он неожиданно появился у Лимона. А за выпивкой проговорился, что недавно «работал по травке», но попался и, чтобы не сесть на большой срок, согласился стать стукачом управления по борьбе с наркотиками. И одну цель уже сумел провалить. Конечно, приятель никогда бы Лимону в этом не сознался, но у него, видать, сдали нервы, вот и поделился. Еще он серьезно опасался за свою жизнь — вышел на какой-то новый «ход» и сразу же почувствовал, что оказался под наблюдением.

Лимон не очень поверил в эту историю, зная приятеля как обычного серого мужичка, который звезд не хватает и мышей не шибко ловит. Однако на другой день ростовца застрелили днем прямо в пивняке на Трубной, где он поджидал Лимона. Если бы Лимон не задержался, скандаля с очередной сожительницей, которая вдруг вздумала к нему возвратиться… Да, лежать бы ему рядом с ростовским знакомым на мокрых грязных опилках в зале пивняка!

Вот когда Лимон серьезно поверил в рассказ ростовца. Поначалу он тоже запаниковал. И затаился — кто знает, насколько хорошо выявлены московские связи незадачливого осведомителя. Однако время шло, слежку за собой Лимон не ощущал, как ни проверялся, и в гости к нему без приглашения никто не ломился. Значит, не попал Лимон в поле зрения сердитых «гасильщиков» из наркосиндиката, иначе давно бы угробили.

И вот, едва он успокоился и отошел от страхов, едва перестал спать с заряженным дробовиком, взбрела ему в голову опасная мысль, от которой он сперва с содроганием отмахивался. Но чем дальше, тем больше занимала Лимона сумасшедшая мысль и терзала, словно гвоздь в подошве. Захотел он, что называется, дернуть тигра за усы, посмотреть поближе на шишкарей наркобизнеса. Зачем ему это было нужно, Лимон и сам не знал. Шантажировать кого-то он не собирался. Смешно! Положите, мол, под камень на углу Трубной и Рождественского бульвара девять кусков крупными купюрами…

Начал Лимон приглядываться к Петюнчику, товарищу детских игр, одному из немногих сретенских аборигенов. Петюнчик, как слышал Лимон, промышлял травкой. Последив за ним с месяц, Лимон убедился: Петюнчик был если не шестеркой в бизнесе, то не выше семерки. Он командовал несколькими начинающими разносчиками, которые сбывали дурман дозами дешевым проституткам и мелким сутенерам. Однако, наблюдая за соседом, Лимон постепенно вышел на крепенького улыбчивого старичка, торгующего на Центральном рынке кактусами. У этого дело было шире — работало пять или шесть бригад. Старичок-кактус мог вполне оказаться десяткой в колоде. Но Лимону хотелось взглянуть на туза.

Так за четыре месяца неспешных, но неусыпных поисков Лимон и вычислил плотного малого с невыразительным мясистым лицом и тусклым взглядом. Без особых примет, что называется, был малый. На таких женщины глаз не кладут. Это ему, однако, не мешало. Он сновал по московским рынкам на мощном, но скромном «фольксвагене», и везде у него были свои старички, а то и старушки, вроде десятников. Про себя Лимон окрестил малого Лбом. Но и Лоб оказался не самым крайним. Козырным тузом был хрупкий молодой человек, которому принадлежала дача на Богучарской. Проследив за дачей с помощью хорошего бинокля с инфракрасными насадками, Лимон изучил распорядок жизни козырного туза наркобизнеса.

Педантом был сей молодой человек, большим педантом. По часам делал зарядку, завтракал, гулял с этюдником или фотокамерой по окрестным полям и перелескам, принимал девушек, читал, укладывался спать. Этакий английский эсквайр… Ничто не могло нарушить железного распорядка — однажды Лимон наблюдал, как подъехавший раньше времени Лоб прятался на проселочной дороге и с нетерпением поглядывал на часы.

Клиенты на машинах с иногородними номерами появлялись на даче раз в неделю, по субботам, и задерживались не дольше часа. Накануне, в пятницу, Лоб ездил в один из московских банков. Ясно, брал деньги для расплаты с поставщиками.

На педантизме Туза и построил Лимон свой план. Можно было остановить Лба, возвращающегося из банка, можно было напасть на машину поставщиков, едва они отъедут от дачи. Но оба эти варианта сопряжены с шумом… Со Лбом постоянно катаются два мордоворота, пасут. Потом они целые сутки болтаются в саду у дачи и исчезают лишь в ночь на воскресенье, когда Лоб, по всей видимости, увозит товар в Москву. Поставщики всегда путешествуют большими группами и обидеть себя по дороге не дадут.

Следовательно, деньги надо брать в ночь с пятницы на субботу. В это время на даче только хозяин и два охранника — Лоб никогда не оставался ночевать на Богучарской. Правда, по ночам вокруг дачи бродил еще черный угрюмый мастифф, которого на день запирали в сарайчике. Так что начинать, как понимал Лимон, придется с собаки…

Его томила необходимость вплотную приступать к намеченному. Понимал, что сует руку в крысиную нору. Мало было шансов разделаться с дачей в одиночку, очень мало. Лимон перебрал в уме всех приятелей и знакомых, которых можно было бы взять в дело, и всех отмел. Лимону нужен был в напарниках умный и хладнокровный циник, который не станет размышлять, можно ли наказывать преступников, совершая преступление, и насколько гуманно травить охрану, убивать собак… Циников-то вокруг хватало, но одни были неумными, другие — не хладнокровными. И, кроме простого совершенствования в цинизме, ничего другого делать не умели и не хотели. Оставалось надеяться только на себя.