— Почему?

— Потому что иначе — я помнил бы каждый случай, когда был не тем, кем хотел и должен был быть.

— А ты хотел бы, чтобы такая женщина посвятила тебе всю жизнь? — Иван прямо смотрел мне в глаза, и мне пришлось ответить ему тем же.

Таким же взглядом:

— Нет.

Вся жизнь — это слишком много.

— Почему?

— Потому что я не могу брать на себя такую ответственность за пожизненный выбор такой женщины…

…Не стоит упрощать мир до уровня идеалов…

…На деланье глупостей у людей ума всегда хватает; и почему-то умные идеи всегда реализуются лишь частично.

Полностью реализуются только глупости…

…Я давно заметил, что женщина, если она приложит силы, рано или поздно окажется там, где она захочет оказаться.

Эта женщина захотела оказаться в дерьме и оказалась в нем по самую макушку.

И история с ней показалась мне такой поучительной, что я просто не мог ее не обдумать…

…Она была такой красивой, что если бы я встретил ее в метро — наверняка проехал бы свою остановку.

А ее красоте улыбались бы даже зеркала…

…Когда-то, когда окончив школу и поступив на работу раскройщицей в какой-то мебельный кооператив, она казалась мне совсем маленькой.

Такой маленькой, что иногда, встречаясь с ней, возвращающейся с работы, я кормил ее гамбургерами и чизбургерами из только что открывшегося «Макдональдса» — думая, что у нас получается старая сказка наоборот: Серый Волк кормит пирожками Красную Шапочку…

…В то время она действительно была совсем ребенком, хотя, как и всякий ребенок, чувствовала себя взрослой.

Дети думают, что стремления делают их взрослыми.

Только по-настоящему взрослые, сохранившие стремления, понимают, что остаются детьми — не сохранившие стремления не понимают, что превратились в стариков.

И желания у нее были взрослыми по-детски:

— Я так хочу ребеночка, — сказала она мне однажды; и я просто молча улыбнулся ей в ответ.

Хотя слова у меня были:

— Дорогая, — в то время я еще не называл ее милой, — беременность в твоем возрасте просто неприлична. Как неприлична девственность после тридцати…

…Однажды мы встретились во дворе у продуктового ларька — авангарда рыночных отношений.

Она стояла, рассматривая витрину, и, увидев меня, спросила:

— Дядя Петя, можете инвестировать в шоколадку «Баунти»? — И я ответил в полном соответствии с духом времени:

— Инвестиционные программы не входят в мои перспективные планы. Но я готов спонсировать данную идею на принципах прямого финансирования…

…Когда однажды она простудилась, и я так испереживался за нее, особенно когда услышал ее чихание в телефонной трубке.

— А мама дома? — спросил я.

— На работе.

— А папа? — И она замолчала в ответ.

Ее папа был моим бывшим собутыльником и запойным пьяницей; и я понял — почему она замолчала.

— Не волнуйся.

Я перезвоню тебе через пять минут.

Мне пришлось позвонить своему другу, поэту Ивану Головатову, который был врачом по образованию и по судьбе:

— Слушай, Ваня, я в медицине настолько слаб, что даже толком не знаю, как лечить насморк, — сказал я ему.

И он ответил:

— Не переживай — этого толком никто не знает.

Потом Иван дал мне список лекарств.

Я стал лечить ее, и, даже несмотря на все мои эскулаповские старания, она очень быстро выздоровела.

После этого мы стали друзьями, и она заходила ко мне, когда хотела.

Еще больше потом друзьями мы быть перестали, и она стала приходить ко мне, когда хотел я…

…Как-то само собой вышло так, что произошла наша первая взрослая встреча.

Это случилось, когда мы оба доросли до того, чтобы встречаться — по-взрослому.

Она оказалась женщиной, с которой хотелось не только уснуть, но и проснуться.

Женщиной, от которой пересыхали мои губы.

А ее губы становились все смелее и смелее…

…О том, что это произошло, я рассказал своему другу, Григорию Керчину.

И он отнесся к моему рассказу философски: