– Об этом почти вся деревня знает, разве что кроме самих сестер. К чести старого развратника, он дал ей место у себя в доме, не выгнал бедняжку на улицу.

Желтоглазая отобрала у Лотта остатки медовухи и с жадностью допила. Отрыгнула, вытерла липкие капли с губ.

– Нужно уходить отсюда, - продолжила она.
– Чем скорее, тем лучше.

Лотт грустно вздохнул. Кэт была права. Кузнец и муж сварливой Лианы приведут дружину Синего Замка. А те не будут долго допытываться, кто виноват. Заберут в казематы Кэт, просто за то, что она не человек, да и его в придачу. А уж если дело до пыток дойдет, вполне возможно, что Лотт сознается во всех смертных грехах и заболтается чье-то тело на виселице над замковыми воротами.

– Здравствуй, Лотт, - бывшего оруженосца словно молния поразила. Такой елейный голосок, будто бард на мандолине мелодию вывел.

– Рад тебя в-видеть, Квази, - отчего-то заикаясь, выговорил он.

– Виделись, - кисло вставила Кэт. Желтоглазая надернула на голову капюшон, скрестила руки грея ладони в подмышках.

– Извините меня, пожалуйста, но я не могла не обратить внимания на вашу одежду, - Лотт почувствовал, что краснеет. Его брюки выглядели очень плачевно еще в Гэстхолле. После злоключений в Крае Мира их с Кэт одежда больше походила на тряпки.
– Я поговорила с Фиалкой-Сью и она с радостью согласилась отдать вам несколько вещей. В благодарность за помощь Таре.

Квази положила на столешницу два свертка.

Лотт расплылся в улыбке и горячо поблагодарил неверную. Еще ни одна женщина не вызывала в нем такие чувства. Лотт тонул в темных, подведенных сурьмой глазах. Густые каштановые волосы, каскадом падающие ей на плечи, пахли мятой. А губы...

– Очень мило с ее стороны, - выдавила Кэт.
– Возможно, когда нас вскоре сожгут на костре как ведьм, сестренки даже прольют несколько слезинок, оплакивая наши загубленные души.

– Почему ты так думаешь?
– удивилась Квази.

– Не прикидывайся дурой. Я покорившая-ветер, мой род презирают все имперцы. Нас не пускают на постой и клянут во всех смертных грехах. Думаешь, откажись я выхаживать девицу, со мной бы также обходились? Да меня бы к столбу привязали, а сердобольные бабушки еще и хвороста подкинули. Да и твоя участь немногим лучше. Твой протектор, старый козел Роланд, строит из себя глиняного истукана на заднем дворе. Без него ты всего лишь неверная, чужестранка, чей приход странным образом пробудил злые силы. Очень подозрительно, не находишь?

– Кэт, - попытался встрять Лотт, но желтоглазая только отмахнулась.

– Это только вопрос времени - когда они начнут сгонять злость на ком-то из нас. И я очень надеюсь унести отсюда ноги, пока цела.

Зал постепенно наполнялся людьми. По два, по три они собирались, усаживались за столы, собирались возле горящих лучин. Все шептались о каком-то совещании, устроенном Туром Альденом.

Лиана появилась в дверях, держа за руку Фиалку-Мэри. Девочка измазалась и сонно терла ручками красные глаза. Лиана выглядела раздраженной и, не стесняясь, кляла Тура за то, что он отвлекает людей от работы.

Но поднявшийся было гомон враз прекратился, когда в столовой появился сам Тур. Выглядел он неважно. Под глазами залегли мешки, кожа побледнела, нижняя губа подрагивала. Казалось, он еле сдерживался, чтобы не заплакать.

– Я собрал вас здесь, чтобы объявить ужасную новость, - он скорбно опустил голову.
– Бавер отошел с миром. Я, я даже толком не попрощался с ним. Не сказал, сколь многим обязан...

Словно силы враз покинули его, Тур оперся об косяк, провел рукой по редким волосам.

– Да примет его Гэллос на небо, - Лиана осенила себя святым знаком, обняла еще не вполне понявшую, что же произошло, младшую из Бельвекен.
– Держись, девочка. Все будет хорошо. Я и дядя Каль позаботимся о тебе и сестренках. Никто вас больше не обидит.

– А кого он оставил опекуном?
– спросил кто-то из работников.

– Тура, конечно. Кроме него никто толком не знает, как содержать красильню, - проскрежетал хлебавший чечевичную похлебку старик в рясе священника. Местный служитель церкви был пьян, то и дело клевал носом, но ответил твердо и без колебаний.

– Я девочек не отдам, - запричитала Лиана.
– Он изведет их. Отравит или того хуже.

Столовая взорвалась криками. Люди кричали друг на друга, изливая потоки брани, приводя известные только местным случаи из жизни деревни. Вспомнили, как Тур помог красильне не развалиться, когда Бавер заболел, и как тот не доглядел за девочками. Про Лиану все говорили, что она действительно печется о судьбе девочек, что практически заменила им усопшую мать. Зато про ее мужа в основном только сквернословили. Люди не любили Каля. Говорили, что тот сведет на нет все начинание Бельвекена и, если красильней будет руководить именно он - ждать беды.