Стараясь не замечать свары, рабочие накренили чан и начали потихоньку спускать в реку отходы. Бородатый все напирал и в какой-то момент лысоватый мужчина оказался на самом краю размытого берега. В этот момент чан чуть накренился, и часть выдохшейся краски плеснула в сторону спорящих. Тур, как его назвал бородатый, дернулся было в сторону, но часть густой бурой смеси все же попала на его наряд.

Мужчина закричал, видимо жидкость еще не остыла, сорвал пук травы и попытался стереть темное пятно с белоснежных одежд. Получалось у него скверно.

– Это еще как посмотреть, кто из нас дармоед, - зло сказал Тур.
– Я всю жизнь отдал красильне. Именно мы с Бальвеном сделали ее такой. Благодаря нам о Бельвекене знают в Тринадцати Землях и даже самой Делии. А что делал в это время ты, Каль? Пил брагу и девок щупал? Здесь тебя терпят и только. Ничего путного в своей жизни не сделал. Если бы не Лиана...

– Что, если бы не Лиана?

К ним подошла слегка полноватая, но все еще довольно миловидная женщина с въевшейся в руки зеленой краской и спрятанными под платок густыми, каштанового цвета, волосами. Уперев руки в боки, она пристально посмотрела на обоих и произнесла:

– Тур, тебе доверили девочек всего на один день и что же произошло? Фиалку-Тару едва спасли. И знаешь, кто спас? Неверная, та, которую ты предлагал сжечь на костре.

– Я не могу уследить за всем, - огрызнулся Тур, приглаживая редкие волосы к сухой коже.
– Кода Бальвен слег, все дела по красильне легли на меня. Леди Коэн требует новые ткани через три дня, церковь сделала огромный заказ, но где я найду столько кермеса в это время года? Священники только красное и носят, другой цвет им претит. У нас заканчивается шафран, а восточные караваны прибудут только через два полнолуния. Я, я просто не успеваю...

– Из-за тебя она едва не умерла!
– казалось еще немного, и женщина ударит его.

– Я, я...
– Тур сжался и пролепетал.
– Я понимаю, и никогда больше такого не допущу.

Его плечи опустились, и Тур побрел в сторону терема Бельвекенов. Все бревна трехэтажного дома были раскрашены в светлые тона. Над центральной балкой, крепящейся к навесу над крыльцом, умелый мастер вырезал несколько историй из жизни святых.

Лотт присоединился к нему. Поравнявшись с Туром, он представился и попросил рассказать, что же случилось в деревне. Тур насупился, но предпочел проявить вежливость к гостю. Тем более, что Кэт сейчас врачевала старшую дочь.

Лотт узнал, что Тур Альден был старинным другом Бальвена Бельвекена. Вместе они прошли, как говорится, огонь и воду. Вместе начинали подмастерьями, потом основали каждый свое дело. Но однажды весной река, на которой стояла красильня Тура, вышла из берегов и все, чем он владел, оказалось смыто. Бальвен узнал про беду старого друга и предложил ему место в своей красильне. С тех пор Тур заведовал поставками Бельвекенов и был вторым после самого хозяина уважаемым человеком в деревне.

– Дело было позавчера днем, - они обогнули дом. Вдалеке возле крепко сколоченного забора лежали мешки. Некоторые были вскрыты. Принюхавшись, Лотт понял, что в мешках шафран.
– Все случилось так быстро. Никто толком не успел понять, что к чему. Мы как раз трапезничали. Намедни несколько барашков освежевали. Тушку зажарили, угостили всю деревню в честь помолвки Тары и Сэма. И вдруг тихо так стало. Знаете, как глухой ночью, когда лежишь и вслушиваешься в надежде услышать одинокого сверчка или же лай собаки, чтобы точно знать - нет, не смерть еще за тобой пришла, не скребет по груди коготками.

– А тени, - спросил Лотт - не было такого, чтобы кругом настал сумрак, и люди превратились в тени?

– Нееет, - рассмеялся Тур.
– Скажешь тоже - тени. Так вот, преподобный Роланд Тоунхен, мир его праху, как подскочит и закричит: "Прочь, прочь лукавый! Не пущу сюда демонов. Изыди, Зарок!" Ну, или вроде того. Он ведь часто у нас бывал, тихий такой человек, мирный. В этот раз, правда, с этой вот Квази приехал. Меня бес попутал - думал, что она на нас беду наслала, и предложил ее сжечь. Слава богам - отговорили. Давно ведь Столетняя Война окончена, чего прошлое вспоминать.

Так о чем я? Ах да. И опрометью сюда, за дом, значит, Роланд кинулся. Мы затылки почесали и тоже за ним в след. Кто ж его знает, может, перепил Роланд, бывает. А спьяну мужики буйные, ага. Лиха не напасешься. Прибегаем, а он в крови весь. Вены вскрыты. Уже не спасти, вдоль жилы резал, чтоб наверняка. Опустился на колени Роланд и молится. Святой человек, истинно говорю. Сам при смерти, но за нас молится.

Позади дома Бельвекенов раньше был сад. Сейчас большинство деревьев засохли или одичали, земля высохла и кроме сорняков ничего не давала. В окружении мертвых стволов застыла статуя. Телосложением Роланд Тоунхен напоминал былинного богатыря - дюжий, широкоплечий, с длинными могучими руками. Но судьба приготовила ему красную ризу вместо доспехов.

– Он и окончить молитву толком не успел, - Тур осенил себя святым символом. Лотт последовал его примеру.
– Земля под преподобным раздалась и он провалился по пояс. Мы бросились было на помощь, но Роланд запретил это делать под страхом отлучения от церкви. А потом твердь сомкнулась, а Роланд стал таким.

Лотт сглотнул.

Тело священника стало глиняным, лицо избороздили глубокие трещины, точно такие же, какие появляются в грунте под палящим летним солнцем. Глаза стали кусочками слюды, рот изогнулся под немыслимым углом, края губ порваны в клочья.