– Я выслушал вашу историю, - продолжил он, глядя на нее колючими синими глазами, - Теперь выслушайте меня. Мой ребенок скоро увидит свет и издаст первый крик. А на следующий день его заберут церковники и вырастят из него слабого и немощного имперца. Я знаю. Я видел, каким стал мой брат после обучения в Солнцеграде. На вторую зиму его забрал Отец-Мороз, а я стал королем. Королем-варваром. Так меня называют имперцы, ведь я не преклонял колено перед Солнцеликим, а он не был моим наставником. И я скорее объявлю войну святому престолу, чем отдам им свое дитя.

– И умрете, - тихо закончила Валентина.

– Вполне возможно. Никто не в силах одолеть Церковь, ведь она опекает все королевства Священной Империи. Поступи я так, и борейцы восстанут. Посадят меня на кол, а моему ребенку перейдет трон.

Глендайк придвинулся к ней вплотную. От него несло луком и медовухой. Король-варвар протянул ей свой огромный меч:

– Но если я доверюсь вам, вступлю в сговор, риск возрастет многократно. Если о нас узнают, умру не только я. Весь мой род прекратит существование. Борейю заполонит стотысячная армия всех королевств Священной Империи и неважно, даст им бой моя дружина или позорно бежит прочь. В том и в другом случае умрут многие верные мне люди. Священники уничтожит весь мой род. Все помнят Фениксов. Церковь умеет преподавать ценные уроки. Нужна гарантия того, что я имею дело с людьми, готовыми пойти на все, чтобы добиться своего. Скажи мне, женщина, ты относишься к таким людям?

Она склонилась перед ним в глубоком реверансе.

– Тогда убей гэллиота. Здесь и сейчас, докажи преданность делу.

Валентина долго молчала. Клодо Де Брюгге громко молился Гэллосу.

– Ваш меч слишком велик и громоздок для слабых женских рук, - наконец сказала она, отводя в сторону рукоять королевского меча.

– Слава богам, - кардинал протянул к ней руки.
– Добрая женщина, расскажи обо всем архигэллиоту. Он должен знать.

Валентина Дель Дио осенила его гало, погладила по щеке, волосам, успокаивая. А затем быстро провела надетым на ноготь остроконечным наперстком из радужного металла по коже, вскрывая вену на шее. Клодо Де Брюгге рванулся было к ней, но держащие его люди только сильнее заломили руки за спину. Через несколько мгновений все было кончено.

– Старая сорока знает, кого посылать, - протянул Глендайк.

Он стянул рукавицу из толстой кожи и железных колец и бросил ее посланнице.

Король Борейи поехал в Чертог Славы, к беременной жене. Женщина со связкой из девяти перчаток двинулась в обратную сторону. Полную опасностей, но обещавшую ей месть.

Ее знали как Валентину Дель Рио. Она была очень опасной женщиной. Женщины, потерявшие веру в любовь, другими не бывают.

Глава 3

Троица из пекла

– Я люблю закаты, - прошептала Фиалка-Тара, прижимаясь к груди Сэма.
– По-моему, ничего лучше них нет на целом свете. Таких ярких красок никогда не будет в Бельвекене.

– Только скажи, и я отправлюсь в сторону заходящего солнца, доберусь до его логова и выдавлю для тебя ведерко этих мальв. Думаю, Гэллос и Аллана не обидятся, - Сэм обнял ее, начал торопливо развязывать тесемки на платье, обжигая дыханием, даря бесчисленные поцелуи.

– Прекрати, прекрати же ну!

Старшая из дочерей Бальвена Бельвекена, самого знаменитого человека в этой округе, вырвалась и отпихнула жениха в сторону. Взобралась на верхушку стога сена и сердито насупилась.

– Как ты можешь об этом думать, когда произошло такое! Преподобный Роланд всего день назад отдал за нас свою жизнь. Ты ведь сам видел, как все произошло. Он... его теперь и похоронить толком нельзя. А еще эти гадины, вывалившиеся из его рта. Брр! От одного воспоминания озноб берет.

Ей на глаза навернулись непрошеные слезы.

– Ну почему ты такой дубина! Вечно только о себе и думаешь. Тетя Лиана и Каль мало что ни на ножах с Туром. Готовы друг другу в глотки вцепиться и никакие червоточины этому не помеха. Решают, кому нас взять под опеку. А отец, отец...

Она зарыдала, уткнувшись в прелые стручки соломы. Пахло летом и уксусом. В Бельвекене всегда так пахло.

– Тара, ну Тара, - заискивающе донеслось снизу.
– Прости, Фиалка. Я не могу вот так, целый день видеть тебя и не касаться, не ласкать твои груди. Как только вижу тебя, тут же теряю голову. У меня ведь кроме тебя никого родного на всем белом свете нет.

Сэм взобрался к ней на вершину и бухнулся в ноги, глядя грустными темными глазами бездомного щенка. Она терпеливо выслушала его извинения.

За это время багряный диск скрылся за горизонтом, и Радужная заиграла новыми бликами. Казалось, на ее дне покоились изумруды, яхонты, опалы и аметисты. Все драгоценности мира в одной небольшой грязной реке.

Она смотрела вдаль. Бесконечные поля, с почти налившимися колосьями пшеницы и ржи перемежались с фахверковыми домами, покрытыми известью, смолой и лаком. В одном из них, том крайнем, что стоял возле ухоженного сада, ей вскоре предстоит встретить старость. Фиалка-Тара хотела, чтобы у них с Сэмом тоже было трое детей, как и у отца.

Сэм Уоллис, дюжий и работящий, был самым завидным женихом на деревне. Любил свои сады и деревья больше жизни и избегал красильни Бельвекенов, предпочитая жить отшельником. Не любил он это место, и Фиалка-Тара знала почему. Там умерла его мать, и в тот же день им довелось впервые познакомиться.

На этот раз Сэм действовал намного осторожнее. Усыплял ее бдительность разговорами и медленно, нежно-нежно приподнял подол платья. Тара не заметила, как все случилось. Только недавно она готова была дать ему пощечину и вот уже просит Сэма не останавливаться.