– Я сделаю Беатрис предложение, когда вернусь. И, думаю, она согласится.

Брат прыскает в кулак раз, другой, пытается справиться с собой, но веселье продолжает литься из него как эль из бездонного рога. На смех собираются воины. Зейд глупо посмеивается, Кайл ожидает. Лотт готов поспорить на то, что в уголках губ благородного оруженосца он видит не слюну, а желчь.

– Он хочет жениться на потаскухе Бетти, - отдышавшись, говорит собравшимся Сторм.
– Ох, братец-братец, ты все-таки непроходимый тупица.

Лотт бьет его в лицо. Попадает в сочленение шлема, но удар достаточно сильный, и Сторм падает, марая начищенные доспехи. Лотт колотит его изо всех сил, но удары не достигают цели. Брат либо уворачивается, либо блокирует их. Он терпеливо ждет, когда Лотт выдохнется, перехватывает руку и валит того на землю. Садится сверху и придавливает коленом шею.

Удар. Щека Лотта пылает. Еще один. Кожа лопается как кожура на перезрелом плоду. Ему трудно дышать, Лотт открывает рот, но вместо глотка воздуха внутрь затекает кровь и грязь.

– Бил, когда не ждал, - шипит брат, методично нанося удары.
– Подонок. Получай. Еще разок. Не будь мы одной крови, я давно бы сломал твою хлипкую гусиную шейку.

– Гусиную шейку - где-то рядом булькает от удовольствия Кайл. Он недолюбливает Сторма так же, как и Лотта, но старший брат опаснее. Поэтому Кайл предпочитает пресмыкаться перед ним, сконцентрировав ненависть на Лотте.

– Твоя Беатрис просто шлюха, - говорит брат.
– И ты знал бы про это, не будь олухом. Дает каждому за безделушки. Джорджу Месяцу за место при дворе, Зейду за стеклянные бусы.

Лотт делает рывок, но брат держит крепко. Колено давит на шейные позвонки, он почти слышит хруст, с которым они вот-вот сломаются.

– Меня обслужила лучше девок из борделя, - язвит Сторм.
– Извивалась как ведьма на огне. Всего-то за браслетик. За колечко из тебя-то она выпьет все соки.

– Хватит, - властно произносит сир Томас.

Голова Лотта гудит, как церковный колокол. Брат ослабляет хватку. Лотт тянется к ножнам.

– Прекратить!

Желание начать неравный бой велико, но годы послушания берут свое. Левый глаз медленно заплывает. Зейд протягивает ему платок. Лотт прикладывает к щеке вначале рукавицу. Холодная кольчуга на мгновение облегчает жгучую боль.

– Мои оруженосцы не устраивают драки между собой, когда есть враги вне княжеских стен, - произносит лорд Кэнсли, сверкая глазами.
– Они не пускают друг другу кровь из-за глупых баб. Сторм, я начинаю жалеть, о том, что возвел тебя в рыцари.

Брат скорбно склоняет голову. Внезапно Лотт понимает, что рыцарство - все, чем он дорожит. Сторм жаждет славы, желает вступить в ряды Железной Вольницы. Он хочет стать правой рукой сира Томаса и на этом пути не погнушается переступить через труп брата.

– Я виновен, мой лорд, - говорит брат.
– Я приму любое наказание.

– Вы все виновны, - отвечает лорд Кэнсвудский.
– Лотт виновен, потому что затеял драку, ты - потому что не смог подобрать нужных слов. А вы двое, - сир Томас смотрит на притихших Зейда и Кайла, - не разняли их. Такие воины мне не нужны.

– Но...
– хочет возразить Сторм. Сир Томас дает волю ярости, длинные усы развиваются в разные стороны. Он почти наезжает на брата боевым конем.
– Знай свое место, мальчик.

Сторм бледнеет и часто кивает.

– Вы не поедете с нами, - успокаиваясь, продолжает лорд Кэнсли.
– Следуйте в Луговье. Узнайте, почему люди затягивают с данью. Я рассчитываю, что дорогой все обиды забудутся, и вы снова станете примером для подражания. Теми, на кого следует ровняться.

Дружина покидает Милотравье, лошади отбрасывают копытами огромные комья слипшейся земли. Предоставленные сами себе, четверо следят за ними завистливыми взглядами.

– Ты не Марш, - говорит Сторм.
– Маманя, кажется, загуляла с кем-то на стороне. Нет у меня брата. Никогда больше не смей заносить на меня руку. Если такое повторится, я снесу твою пустую башку, привезу ее твоей девке и засуну кой-куда.

Он пускает Вихря галопом. Зейд смотрит сочувственно, но не решается подбодрить. Кайл некоторое время гарцует на коне, но, видя, что на него не обращают внимания, спешит нагнать Сторма.

Лотт вертит в руке гнутое кольцо. Аметист выпал из оправы, когда он молотил брата. Он так и не нашел его в грязи.

Он не знает, что больнее - услышать именно от брата такие слова или осознать, что все они - правда.

***

– Лотт, очнись!
– темнота нехотя выпускала его из нежных объятий.
– Говори со мной, не засыпай!