Снежный человек стоял на другом берегу ручья чуть согнувшись и смотрел на меня. Полтора центнера мышц и костей бесшумно подошли ко мне сквозь лес, а я даже не заметил. Снежный человек пронзал меня взглядом. Конечно, у меня автомат на плече и «стечкин» за поясом, но, если он прыгнет, даже если я успею выхватить оружие и выстрелить, пули такую махину не остановят. Остаётся нож.

Мне стало страшно, красные глаза снежного человека излучали ярость, силу, ненависть и страх одновременно. Но мой враг не боялся, он заставлял меня бояться. Ужас и паника охватили меня, сжали сердце, сковали тело. Так бывает, когда вот-вот ужас лишит разума, захватит тело, победит волю, и человек, превратившись в безумное существо, бросится прочь от опасности, не осознавая, что происходит вокруг. Но бывает и по-другому, когда страх превращается в гнев, в ярость…

Снежный человек пошевелился, внутри у меня будто струна лопнула, я закричал и прыгнул. Глаза ослепила жёлтая вспышка.

Я увидел себя со стороны, летящего навстречу снежному человеку, который тоже прыгнул через ручей. Время будто замедлилось. Моя левая рука на ходу вырывается вперёд, упирается в оскаленную морду с торчащими клыками, старается отвернуть подальше, а правая рука с ножом бьёт снизу прямо в живот, покрытый шерстью. Стальное лезвие с трудом пробивает каменные мышцы и погружается в нутро. Я проворачиваю рукоять ножа, а тем временем стальной крепости лапы хватают, сжимают меня.

Я снова в своём теле, чувствую, как ломаются рёбра, как больно впивается в грудь рукоять торчащего ножа, время снова набирает обороты. Мне больно. Я кричу. Господи, как мне больно! Боль накатывает тёмной пеленой, застилает глаза. И я проваливаюсь в спасительное забытьё.

– Эй, – спросил белокурый разведчик с мечом за спиной, – а чья это разгрузка лежит?

– Эта? – Командир группы Виталий Осипов показал берцем на рюкзак. – Да это Витьки. Оставил, дебил. Куда он, вообще, делся, Коля?

– Не знаю, к ручью вроде пошёл, – Викинг пожал плечами и, взяв рюкзак за ремень, предложил: – А давай-ка я лучше его спрячу. Пусть Витька побегает.

– Пускай.

И будто в ответ на эти слова по лесу прокатился мощный рёв, в который влился пронзительный крик человека. Группа из шести человек рванулась на звук.

– Твою мать! – выкрикнул Антон Пряхин, перепрыгивая через ручей, когда увидел Ахромеева в объятиях снежного человека посреди ручья. Антон плюхнулся одной ногой в воду и перепрыгнул на другой берег. Там упал на живот и стал выцеливать лес, прикрывая остальных.

– Ни хера себе! – пробормотал, пыхтя, Дима Коломийцев, тащивший пулемёт; он тоже перепрыгнул ручей и упал рядом с Пряхиным, чтобы прикрывать остальную группу.

Коля Викинг, Виталий Осипов и маг разведгруппы Гавриил Русаков подбежали к лежащим в воде. Сержант Александр Заторный их прикрывал сзади.

– Чего там? – спросил он, обернувшись.

Виталик и Коля попытались разомкнуть лапы снежного человека, но те опять сомкнулись. Виктор вскрикнул в беспамятстве.

– Погоди, – сказал Коля.

Он вынул нож, перерезал сухожилия на железных мускулах и развёл конечности в стороны. Виктора сняли с мохнатой груди, аккуратно перенесли, положили на землю. Только тогда он пришёл в себя, попытался глубоко вздохнуть, но только сипло застонал.

Коля и Виталий переглянулись. Коля взглядом показал на кобуру Осипова, тот отрицательно покачал головой: «Пока не время».

К раненому подошёл маг. Гавриил положил руки ему на грудь, Виктор застонал. Маг закрыл глаза, будто прислушивался.

– Так, – сказал он, – позвоночник цел, – все с облегчением выдохнули. – Сломано пять рёбер. Внутреннее кровотечение. Кровь я остановил на время. Если в ближайший час оказать врачебную помощь, выживет.

Ахромеев что-то попытался сказать.

– Терпи, Витёк, мы тебя вытащим. А вы что встали? – осведомился командир у остальной группы. – Ну-ка, быстро делаем носилки, и понесли! Тоха, Дима прикрывают, Сашок впереди!

Виктор Ахромеев

Когда я проснулся, в груди было ощущение, будто на меня навалился слон. Что со мной произошло, я помнил смутно. Но после этого навсегда запомнилось ощущение, когда хочешь, но не можешь вздохнуть. А когда вдохнуть получается, воздуха всё равно не хватает. Когда я очнулся в больничной палате, Лика была рядом. Она все три дня была рядом. С тех пор мы не расставались.

Я вынырнул из воспоминаний – прошло почти четыре года, но они оставались все такими же яркими.

– Что приснилось? – спросила тихонько подкравшаяся Лика.

Воздух в комнате уже стал чистым и холодным, наверное, сестра открыла окна.

– Ты, – ответил я.

Тихо и незаметно прошла ещё одна неделя, а потом в доме раздался телефонный звонок.

Мы ползли по-пластунски по изрытой воронками земле, пахнувшей кислой взрывчаткой и обожженным металлом. За мной моя группа и двоё сапёров, которые проделали проходы в минных полях. Ползущие облака изредка перекрывали светящиеся звёзды. Луны не было видно. Даже не верилось, что совсем недавно я был совершенно в другом месте.