Телефон звонит, шум за сценой усиливается. Звон разбитых стекол. Всполохи каких-то огней. Вбегает Секретарь.

Председатель. Что происходит?

Секретарь. Ничего особенного. Обыкновенный народный бунт.

Председатель. Бессмысленный?

Секретарь. И беспощадный.

Председатель. В чем выражается?

Секретарь. Как обычно. Бунтовщики переворачивают машины, бьют витрины, бьют приезжих, грабят магазины.

Председатель. Это хорошо. Значит, мы их не интересуем.

Секретарь. Боюсь, что круг их интересов широк, потому что они идут с портретами Подоплекова.

Председатель. А где же Прокурор?

Секретарь. Он и Защитник присоединились к бунтовщикам и возглавили первую колонну.

Секретарь бежит к выходу.

Председатель. А вы куда же?

Секретарь. Туда же. Надеюсь, еще успею.

Появляются полицейские Горелкин и Юрченко.

Председатель. А вы чего явились? Вы мне не нужны. Ваша роль окончена.

Горелкин. Я очень извиняюсь, но вы арестованы.

Председатель. Я? Арестован? На каком основании?

Горелкин. На основании ордера на арест.

Затемнение.

Бард (выходит на сцену, поет, аккомпанируя себе на гитаре).

Как бы заметив, что он находится на сцене, спохватывается.

Ой, извините. Такая вот привычка, или способ существования. Что бы ни произошло, а я пою свои песенки. А произошло то, чего вы не могли себе даже представить. Еще вчера ситуация казалась настолько безнадежно стабильной, что никто не мог даже вообразить, что то, что случилось, вообще может случиться. Однако, господа, если вам не хватает вашего собственного воображения, то усвойте хотя бы то, что История хоть никого ничему не учит, но пытается. История показывает вам наглядно, что она — непрерывный поток, в котором нет ничего несокрушимого. Незыблемые монолиты превращаются в труху, то, что было наверху, оказывается внизу, могущественные владыки становятся самыми беззащитными и жалкими существами, ищущими спасения и нигде его не находящими. Впрочем, минутку. (Слышен приближающийся звук автомобильной сирены или многих сирен). О, господи, опять это ууу. Я надеялся, что никогда больше не услышу этих ужасных звуков. Я отношусь к той породе людей, которых вежливые люди называют неисправимыми оптимистами, а невежливые, извините, дураками. Каждый раз при смене исполнителей главных ролей я надеюсь, что они будут не такими, как прежние, но они опять играют тот же спектакль в слегка подправленных под себя предлагаемых обстоятельствах.

И повторяется картина, что была в начале спектакля. Звук многих сирен катастрофически нарастает. Свет в зале и на сцене гаснет. Звук сирен смешивается с шуршанием колес, с шумом несущихся с огромной скоростью автомобилей. По сцене слева направо проносятся сине-красные мигалки, в результате чего возникает ощущение, что кортеж автомобилей пересекает сцену. Внезапно мигалки гаснут, исчезают все звуки. Несколько мгновений в зале и на сцене полная темнота и тишина. Затем вспыхивает свет, и на сцене на своих местах Трибунал почти в том же составе, но в клетке сидит Председатель, а в председательском кресле — Подоплеков, который внимательно вглядывается в публику.

Подоплеков (выдержав паузу). Дальнейшее заседание Трибунала будет проведено в закрытом режиме. Зрителей, не имеющих специального допуска, прошу покинуть помещение. Генералу Горелкину поручаю проследить за порядком.

Былкин Степан Петрович — чиновник средней руки.

Надежда — его жена.

Клава — его дочь.

Софья Гавриловна — мать Надежды.

Филипп Филипп — жених Клавы по переписке.

Немилов — поэт.

Микола — украинский почти олигарх.

Коблов — важный чиновник.

Володя — помощник Коблова.

Прахов — глава брачного агентства.

Столовая в квартире Былкиных. Овальный стол покрыт скатертью, на нем признаки приготовления к торжественному обеду: тарелки, бокалы, рюмки. У края стола сидит Былкин, тычет пальцем в кнопки калькулятора, вслух подсчитывает расходы. Говорит косноязычно. Фразы часто не договаривает. Подразумеваемые предметы заменяет неопределенными местоимениями.