Клава. Мам, а отца ты выбрала по каким параметрам?

Надежда. Да я не выбирала. Я после школы в Днепропетровске в филармонии работала, а он — в отделе культуры обкома, молодой еще, кудрявый. Пришел нас проверять, обратил внимание. Сыграла «Амурские волны» — понравилась. А угостила варениками — влюбился.

Клава. А он что сделал, чтобы тебе понравиться?

Надежда. То, что в обкоме работал.

Клава. И только?

Надежда. Не только. Он уже две зарплаты получал, к обкомовскому буфету был прикреплен. Тогда этого было достаточно, чтобы соблазнить простую советскую девушку, которая колбасы запах забыла. А ты говоришь «только». Ты вот в Фила влюбилась…

Клава. Я в него не влюбилась.

Надежда. Ну, он тебя заинтересовал потому, что американец. А что еще ты ожидала в нем найти?

Клава. Я не в нем, я в себе ожидала что-то найти.

Надежда. Не поняла.

Клава. А что понимать? Ты же видишь, я сама не знаю, чего я хочу от жизни. В детстве мне казалось, что я хочу быть учительницей. Теперь я вижу, что я не хочу быть учительницей. Я не люблю рано вставать, вести уроки, проверять тетради, сидеть на педсовете, вообще не люблю никого ничему учить. Мама, мне стыдно сказать — я детей не люблю. Потому что я вижу в них взрослых, какими они станут.

Надежда. Ничего, родишь своих — полюбишь. И маленьких, и когда подрастут.

Клава. Может быть. Но чужих я не полюбила и вообще не знаю, что я люблю и к чему стремлюсь. О замужестве не думала. Но ты, и папа, и ваши родственники, когда речь обо мне, ахают: как, двадцать восемь лет, а замуж еще не вышла?! И я вижу, все так меня жалеют, как будто я больна и мало надежды на выздоровление.

Надежда. Близкие люди переживают, это естественно. Нам всем хочется, чтобы ты устроила свою жизнь, вышла замуж за хорошего, порядочного, образованного и обеспеченного человека.

Клава. Вот вы меня и настроили. Я честно искала такого, как ты говоришь, — но где он? Все попадаются или образованный, но сволочь, или обеспеченный, но дурак, или порядочный, но женатый.

Надежда. Но Кольку ты зря отшила. Ну, не очень он образован, но какая хватка! Из простых шоферов до каких высот поднялся, тебе мог устроить райскую жизнь.

Клава (поднялась, села на кровати). Что считать райской жизнью? Чтобы я ездила на «Роллс-Ройсе» с водителем, купалась в своем бассейне, питалась черной икрой и называлась «пани Грыжа»? Я не хочу спать с ним ни в деревянной кровати, ни в золотой.

Надежда. Доченька, но зато ты будешь обеспечена на всю жизнь. Ты слышала, сколько у него миллионов?

Клава. Не хочу никаких миллионов. Лучше за Вадика выйду.

Надежда. За Вадика? Клава, ты что? Он же нищий.

Клава. Зато какие стихи пишет!

Надежда. Потому и нищий, что пишет. Сейчас все пишут, но никто не читает. Когда я еще девчонкой была, тогда читали. А какие были выступления поэтов! В больших залах! На стадионах! С конной милицией! И поэты получали большие гонорары. А теперь… Нет, о Вадике даже и не думай, он вообще с приветом. Тем более что ему нужна не ты, а воображение о тебе. А тебе нужен живой мужчина во плоти и желательно все-таки обеспеченный. Не нравится Колька — обрати внимание на Володю. Молодой, образованный, хорошо устроен и, по-моему, неженатый.

Кирпичная стена. Дверь. Над дверью длинная вывеска с окончанием «банк». На двери картонка с надписью большими буквами «ПЕРЕРЫВ НА ОБЕД». Справа банкомат. На нем тоже картонка с надписью «БАНКОМАТ НЕ РАБОТАЕТ». Еще правее — скамейка. На ней сидят Прахов и Филипп. Прахов достает мобильный телефон.

Филипп. Что будем делать?

Прахов. Ждать.

Филипп. Ждать чего?

Прахов. Конца перерыва. Как откроют, получите деньги. А я пока позвоню в офис, чтобы вам подобрали на ночь гостиницу и заказали билет на завтрашний рейс.

Филипп. О, я потеряю так много деньги!

Прахов. Потеряете. Сами виноваты. Мы можем еще поискать, но найти такую невесту, чтобы отвечала всем вашим требованиям, задача не из легких. А почему именно Достоевский, а не Толстой, не Чехов?