Стижиан, надевавший рубашку, замер.

– Жаль парня, такой хороший мальчишка был, а так его оклеветали!

– Вы о Стижиане?
– Поинтересовался Амит, присматривая себе короткую куртку их тех, что лежали на прилавках.

– Да... Стижиан Ветру. О его подвигах слухи доходили и до сюда. И о его отце, Теоллусе Ветру, я слыхал. Надеюсь, он спасся, когда горела Монтера.
– Юриа вернулся, держа в руках сложенный в несколько раз кусок темно-коричневой кожи.
– О!
– Он увидел, как Амит примеряет куртку.
– Хорошую вещицу вы себе выбрали. За ваш утонченный вкус я вам даже скидку дам!

– Не стоит.
– Улыбнулся медиум, складывая свой плащ в сумку.
– Помимо хорошей репутации мы зарабатываем ещё и хорошие деньги. Сколько с меня?

– С вас лично? Четыреста ринельских. А вы...
– Он положил кожу на стол у станка и повернулся к Стижиану, сосредоточенному на заправлении рубашки в брюки.
– Простите, но я потребую аванс.

Монах пожал плечами и выудил их кармана десять монет, по пятьдесят ринельских каждая, и, улыбаясь, протянул их портному:

– О Богиня!
– Чуть ли не прокричал он, сделав шаг назад.
– Вы... Вы... Кто вы такой!? Вы не монах, вы... вы демон!

– Эй, эй, потише.
– Амит закинул сумку за спину.
– Такие глаза бывают далеко не только у демонов, но и у магов, например, хм... у кого ж ещё?..

– У фениксов, неуч!
– Рыкнул Стижиан, вложив монеты в руку Юриа.
– Я сам боюсь, когда смотрю на себя в зеркало. Надо бы в магазин, что ли, зайти, купить себе темные очки, чтобы люди перестали меня шугаться.

– О Богиня...
– Шептал мастер, приложив кулак к сердцу закрыв глаза.
– Вы... странно, что вы терпите общество друг друга, демон и монах, вот уж неожиданно!

– Вы его не слушали, я не демон, а монтерский монах, мы с этим белобрысым прожили одиннадцать лет в одной келье

– И как же вас зовут, если не секрет?
– Юриа приподнял веки и снова столкнулся взглядом с белыми кольцами на фоне бесконечной черноты: они оказались вовсе не страшными, скорее попросту непривычными.

– Я - Стижиан Ветру.
– Улыбнулся он, и Юриа медленно сполз на пол, держась за сердце. Обе его дочери, до того момента сидевшие тихо в углу мастерской, побежали к нему и обняли.

– Чушь!
– Воскликнула сестра Карин.
– Он умер, это всем известно! Его сожгли, а вместе с ним и весь Ринель!

– Ну...
– Стижиан пожал плечами и присел рядом на корточки.
– Я до сих пор пребываю в легком шоке от недавнего события.

– Легком?
– Рассмеялся Амит.
– Ты виноград вчера ел, я сам видел!

– Можно подумать это такой важный показатель!

– Стижиан Ветру...
– Дочки помогали портному встать на ноги.
– Мне стоит забыть о том, что я сейчас услышал.

– Верно. Поскорее сшейте плащ, и я уеду из города. Пойдем, - кинул он Амиту, который уже держал руку на дверной ручке.

– О Богиня! Отец, из-за этих подозрительных людей тебя могут арестовать!

– И отправить на костер!

– Нельзя помогать людям, которые лгут в лицо!

– Он не лгал.
– Юриа сел за стол и взял в руки мелок.
– Эти черные глаза... О небо, это и вправду был он.

– Ты всем собираешься говорить кто ты? Стижиан, это опасно!

– Только не надо включать режим "мамочки", ладно? И без того тошно.

Они сидели в таверне, что в паре улиц от мастерской Юриа, и с аппетитом поедали все, что им было предложено. Тихое уютное заведение, где обедали преимущественно пожилые дамы или же дамы молодые с их не всегда юными кавалерами. Готовили тут не плохо, не так, как в "Трех Королях", но тоже ничего. Оба монаха перемазались в жиру по самые уши, пока ели.

– Но все-таки, Стижиан, эта неосторожность тебе несвойственна.

– Неосторожность... С учетом того, что Рьюдо знает о том, что я здравствую, странно, что он ещё не поднял на уши всех до единого представителей церкви.
– Он обгладывал куриную ножку и уже подумывал о том, чтобы заказать ещё одну тарелку.

– Рьюдо?
– Переспросил Амит, в ответ на что последовало отрешенное "угу".
– Элес Рьюдо?
– Снова "Угу".
– Когда ты успел с ним встретиться?

– Ну... вообще-то он меня нашел до того, как я очухался на пепелище Ринеля. Долго мне вещал что-то про чувство вины, про великую миссию и настойчиво доказывал, что я - плод его воображения.