Негатив исчез, едва последний костяной белый лепесток растаял в воздухе. Даже тонкой струйки негатива не шло от алтаря или круга, не было ни нежити, ни ничего, что могло бы на неё походить, а значит, одна только цифенатра была источником. Дело сделано, но вопросов осталась уйма.

Стижиан ещё несколько часов добросовестно исследовал забытые и почти заросшие тропы, пытаясь добраться до храма Го, но все его дороги вели его либо к морю, либо обратно в деревню.

– Я жажду объяснений, - слёту проговорил монах, едва оказался в паре шагов он курящей трубку Иоко, которая, завидев его, тихо прыснула, - я не нашел никакого храма! Зато обнаружил кое-что куда более интересное, и за это самое "кое-что", между прочим, можно сгнить в тюрьме.

– Ты это про белый куст, малец?
– Она говорила сквозь зубы, сжимающие белое древко.

Стижиан подавил в себе желание закричать и демонстративно закатил глаза:

– Я не малец, а монах. Монтерский монах, и даже больше. И я, будучи слугой Богини, обнаружил недалеко от города алтарь и круг для ритуала жертвоприношения, а так же и "белый куст", зовущийся, кстати, цифентарой, который был доказательством того, что ритуал, путь даже и один, но все же был там проведен. Как вы полагаете, что я должен вам сказать по этому поводу?

– Это Сайланте, малец, Сайланте, тот же, что разнес ваш корабль.
– Проворчала она в спокойной полуулыбке. Стижиан звонко хлопнул себя по лбу:

– Тот самый никому неизвестный Сайланте, якобы в честь которого названо море? Я одиннадцать лет прожил в компании сына самого известного в республике историка, сам перерыл не одну библиотеку, но слыхом не слыхивал ни о каком Сайланте! Не надо морочить мне голову!

– Сядь, малец, я же вижу, что ноги ты изре...
– Она осеклась и всмотрелась в перемазанные грязью и кровью ноги монаха.
– О Богиня, ни одной раны!

– Я же монах, у меня скорость регенерации солидная!
– Рыкнул Стижиан, но все-таки присел на узкую лавку рядом со старухой.

– Храм Го действительно на этом берегу моря, но где - известно одной лишь Богине.
– Сказала она, выпустив клуб синего дыма.
– О нем мне рассказала моя мать, а ей - её. А что до того растения... Оно растет здесь уже не одну сотню лет. Я видела его всего однажды, когда много лет назад умерла моя пятилетняя дочь.
– Она громко хмыкнула.
– Тогда на кусте появилась ещё одна ягода. И с каждым умершим от неведомой болезни ребенком, ягод становилось все больше. Так было всегда.

– Вы же говорили, что здесь бывали другие монахи и...

– Я соврала.
– Иоко повернулась и подмигнула ему, впервые посмотрев ему в глаза. Она не подскочила и не удивилась, даже бровью не повела, только лишь молчала несколько секунд, прежде чем продолжить.
– Просто так.

– Глупо. Это же моя работа - рассеивать негатив и избавляться от всего и всех, что он создает.

– Малец...

– Стижиан.

– Стижиан... Интересное имя. Мы живем в маленькой деревеньке, и ринельские монеты видим лишь когда кто-нибудь из спасенных нами людей решает ими нас отблагодарить. Нам нечем было бы заплатить тебе за столь трудную работу.

Монах улыбнулся, хотел было что-то сказать, но не успел.

– Годочков эдак двадцать назад сюда забрела девчонка. Маленькая такая, вроде хрупкая, но силы в ней было... О-го-го! Немеряно! Она выбрела к нам учуяв этот ваш негатив, тоже говорила, мол, быть беде если его не рассеять. Мы смеялись, думали, начиталась девчонка всякой бумаги умной и решила из себя монаха святого состроить!
– Иоко крякнула и закашлялась, синий дым повалил из ноздрей.
– Раньше этих белых кустов, прости уж, мале... Стижиан, название старуха не помнит, было два. Один из них уничтожила она.

У монаха отвисла челюсть - это было весьма неожиданно.

– Цифентару?
– переспросил он, - маленькая девочка? Это невозможно!

– Мы с мужиками тоже думали, что невозможно, но сутки спустя нашли эту девчушку на тропинке рядом с местом, где раньше рос второй белый куст. Она была без сознания и ещё несколько дней не приходила в себя. Ох, еще б, ей же было годочков семь! Как же её звали то... Орис... или Орен, можен Орин... Ох, старость!

– А может просто Ора?
– Внутри Стижиана все похолодело: он вспомнил силуэт светловолосой женщины, которая много лет назад вела его из Монтеры в Храм Северной Звезды.
– Ора Тоурен?

– Да, точно! Ишь ты какой, знаешь своих!
– Она сощурилась и косо глянула на монаха.
– Она же из Монтерцев?

– Нет. В нашем монастыре не обучалось ни одной женщины, но среди мастеров они есть.

– Как же так? А где же их учат?

"Наверное, в Храме Северной Звезды, у Визы".

– Не знаю, это тайна, покрытая мраком.

– Интересно...
– Иоко опустила голову вниз и крепко затянулась.
– Что мы можем сделать, чтобы отблагодарить тебя?

– За что?..
– Стижиан не сразу понял о чем она: пребывал в долине воспоминаний, где видел силуэт Оры. Он не помнил её лица.
– Ах, это... Мне бы пару ботинок и что-нибудь на плечи накинуть. Да-да, знаю, без плаща я смотрюсь куда эффектнее, но мой путь лежит в Орану, а там негоже появляться в таком виде.