Маг щелкнул пальцем, и над ним с братом образовался небольшой водяной купол. Он достал из-за спины свою книгу, расстаться с которой его могла заставить только Лекса, и начал водить по страницам пальцами.

А дождь все лил.

Стижиан медленно приходил в себя, и в основном это происходило благодаря тому, что крупные капли воды падали на босые ноги монаха, но не морозили его, а щекотали. Глаза медленно сужались, кончики губ вздымались к ушам, а затылок ощущал тощие, и до боли твердые кости затекших ног оранского мага.

Дримен, в отличие от брата, не спал, хотя со стороны могло казаться наоборот. Он наконец смог услышать голос руны, по которой водил кончиками пальцев в течение всего их пребывания на Южной Полосе, и старательно пытался сообразить, как же она все-таки выглядит. Это могло бы помочь ему как следует применить заклинание, скрытое под руной, но Линео Визетти, который оставил ему плоды своих трудов, не только не оставил инструкций по применению, а ещё и зашифровал письмо, сделав его нечитабельным даже для зрящего человека.

На самом-то деле маг несколько преувеличивал. Из пяти рисунков, на которых находилось порядка двухсот рун, где настоящих только две, четыре он разгадал, но пятая... Пятая не давалась даже сейчас, когда Дримену казалось что вот, он поймал нужную волну!..

Тонкий знойный запах защекотал монаху нос: тот зашевелился, сморщился, после чего раздалось громогласное "апчхи!", что не заставило Стижиана привстать или хотя бы убрать голову с ног брата: он лишь утер кистью лицо и продолжил наслаждаться духотой грядущего утра.

Ора шлепала по глубоким лужам, неся зажатую в подмышках коробку с дождевой водой и отсыревшим, но все равно вкусным черным хлебом. Кожей она слышала, как оранский маг, старательно избегая сквернословия, взывает к квадратной черной руне, приговаривая про себя нечто вроде "ну откройся ты уже, откройся! Я уже и не знаю, что с тобой делать!".

Городские не то что бы успокоились: усталые, практически все опустились на мокрую землю и с блеском в глазах, обессиленные целой ночью празднеств, любовались белизной солнца, с трудом пробивающегося сквозь неплотные тучи. Мир вокруг казался серым, но после стольких дней жары эту погоду можно было назвать божественной благодатью, о чем Дримен не подумал, когда решил не разгонять тучи после длительного дождя.

Обнимая друг друга, мужчины и женщины расслабили свои уставшие от безумной пляски тела, а монахи уже давно разошлись по своим норам спать, так что из некоторых домов раздавались несинхронные протяжные всхрапы.

В небе мигнула яркая вспышка света. Ора остановилась и подняла голову вверх, чтобы рассмотреть объект, и до неё очень быстро дошло:

– Бегите!
– Прокричала она, едва не ослепнув, глядя на слишком яркую для её глаз вспышку света.

Стижиан разлепил глаза в тот момент, когда огненный блик просвистел в десятке метров от рыночного круга и разрушил один из самых крепких домов, где меньше часа назад одна юная дева убаюкивала своего малыша. Монах подскочил на месте, но раньше, чем он успел хотя бы подумать о том, чтобы телепортироваться к разрастающемуся пожару, с него, его одежды и из-под ног ушли вся вода и влага. Потоки воды, испускающей холодный пар, впились в огонь и очень быстро погасили его, но дом...

Ора бросила коробку на землю и ринулась к развалинам. У неё не было времени чтобы думать о том, откуда взялся этот огненный залп: она бросилась к развалинам дома, поднимала одну за другой обваленные стены и отчасти проплавленные предметы в поисках матери и её ребенка, но нашла лишь одно огромное красное пятно.

Дримен по-прежнему сидел и даже не повернулся в сторону разрушенного дома, уже поняв, что находившиеся там двое людей погибли. Не захлопывая книги, он сгустил брови и сказал перепуганному брату:

– Это не магический огонь. Точно говорю.

Стижиан съежился: полился негатив. Он шел не только от места, куда упал заряд, но и от вскочивших на ноги и бегущих в разные стороны горожан. Их крохотные, и в большинстве своем невидимые сосуды все ещё были переполнены сиянием, что только усилило рост негатива. После столь умиротворенной ночи, событие, подобное этому, пугало как нельзя сильно.

Капли, которые и ледяными нельзя назвать, капли чистого зла поползли навстречу Стижиану. Он чувствовал, как негатив и энергия сияния скользят друг мимо друга, не смешиваясь, словно масло и вода. Сияние оставалось неподвижным. Негатив тек. Тек с востока на запад, из низины, туда, вверх, в сторону церкви.

И все встало на свои места.

Глава восьмая.

Задания выполнены.

Как самого младшего, Кирано оставили помогать городским разгребать завал дома и молиться о том, чтобы той красной лужицей были не мать с ребенком, а собака, или особо жирная крыса. Хотя все прекрасно понимали, что выжить им не удалось. Задачей юноши было разгребать камни и по мере возможностей говорить людям что-нибудь приятное и утешительное, дабы не разрасталось облако негатива.

Одиннадцать монахов, монахиня, маг и медиум, которому льстил тот факт, что его выделили, около семи часов утра, когда солнце едва взошло, выстроились у огромных ворот местной церкви и с каменными лицами, никоим образом не отражающими их мыслей, взирали на церковь.