Находясь в прямом зрительном контакте с угрозой, Вильмут уже почти поверил, что Ричи решил его убить, однако в полуметре от его головы, змей нырнул в сторону и обвил мага, сковав его тело и не давая шевельнуться.

– Ох...
– Прокряхтел тот, едва извлекая из глотки звуки.
– Обнять меня захотел?

Змей зашипел. Его клыки блеснули в лучах тусклого утреннего солнца и медленно потянулись к шее мага.

Внезапно, хватка ослабла, и когда чернота в глазах, вызванная резким приливом кислорода, наконец отступила, краем уха Вильмут услышал звонкий детский плач.

Немало ошарашенный этим событием, он забыл отдышаться и даже забыл про сильное головокружение. Обернувшись, он увидел Одераричи, находящегося в добрых ста метрах от мага, но этому удивляться не стоило, ведь он, всё же, живое воплощение стихии тверди. Змей, уже в обличии человека, сидел на корточках и совершал какие-то плавные движения руками. Когда он встал и направился к Вильмуту, тот чуть было не прослезился от умиления.

– Твоя дочурка?
– Спросил он, увидев маленькую, чуть около полутора лет от роду, девочку с длинными, цвета ржавого железа, волосами.

– Нет.
– Лицо Ричи снова стало безэмоциональным.

– Нет? А на лицо она такая же страшненькая, как и ты.
– Он хихикнул, но, взглянув в глаза старинного друга, понял, что шутка оказалась неуместной: Одераричи, несмотря на его пугающие медные глаза, пёстрый, хоть и тусклый, цвет волос, едва видные лысые веки и серость лица, был красив. И шутить на счет его внешности можно только в те периоды, когда он сбрасывает кожу.
– Где ты её нашел? Я думал, что всё твое племя погиб...

– Я её выкопал.
– Без задней мысли ответил змей, не предав значения двойственности этих слов.

Реакция последовала незамедлительно:

– Выкопал?! Ты её выкопал?!? И это я-то любитель мертвых девушек?!
– Неподдающаяся описанию эмоция охватила мага.

– Здесь другое...

– Это ещё почему?!
– Вильмут искренне кричал и едва ли не захлебывался слюной.
– Значит, если я по надобности разрываю что-то могилу, так я сразу любитель мертвых дам, а как ты, то это, видите ли другое?! Ричи, это не честно!

Тот приложил палец к губам и свободной рукой приобнял прижимающуюся к нему девочку. По-настоящему обескураженный созерцанием этого действа, маг вернулся к своему скромному лагерю, к уже остывшей тарелке лапши, и принялся неспешно ковыряться в ней ложкой. На его лице сохранялась легкая спокойная улыбка, и когда минут через пятнадцать Одераричи подошел к нему, пока тень, тянущаяся из его ладони, поглощала пустую грязную тарелку, он встретил его со словами:

– Как же я рад тебя видеть.

Уголки губ змея чуть дрогнули, но тут до его носа добрались тонкие следы запаха завтрака Вильмута.

– По-прежнему питаешься всякой дрянью?

– Я её, по крайней мере, готовлю!
– Теневик сжал ладонь, и материя, уже поглотившая тарелку, растворилась.

Ричи тихо цокнул языком и кинул взгляд на уснувшую неподалеку малышку.

– Где ты пропадал столько лет?
– Вильмут растолкал сваленные за его спиной книжки и прилег.

– А ты будто не знаешь.

– Ну, я тоже, бывало, засыпал после ночи с девушкой...

– Это ты про то время, когда тебе нравились живые девушки?
– Ричи не мог опустить эту колкость.

– Но чтобы на четыреста лет!..

Змее зло зыркнул на него. В этих медных глазах отчетливо читалось слово в приказной интонации: "заткнись!". Вильмут с восхищением взирал снизу вверх на своего давнишнего друга и говорил себе, что удивляться тут нечему. Царская кровь, или как бы там она не называлась, кровь правителя - она говорила о себе: во все времена, с самого первого дня их знакомства, он восхищался змеем.

– Что здесь делаешь?
– Спросил он.

– То же, что и ты.
– Ричи медленно зашагал в сторону опушки леса. Маг подскочил и последовал за ним.
– Я чего-то явно не понимаю.

– Я тоже! Сегодня чаша эмоций Вильмута Скуро просто переполнена негодованием!

Он начал едва ли не прыгать вокруг Одераричи, спокойного, как неприступная крепость.

– Ты!
– Вильмут тыкнул змея пальцем в плечо.
– Ты говорил мне, что земля тоуренов - это долина, пропитанная тенью. Что там возвышаются удивительной красоты башни, стены, замки и прочая чушь! Ты мне так живописно всё это расписывал, что вот уже шесть сотен лет я глаз не мог сомкнуть, и все ждал, когда же этот клятый барьер спадёт, и первозданная тень вновь обретет свою форму! Первозданная, Ричи! А не эти остатки былой славы, из-за которой был уничтожен Гран, равно как и Таэтэл. Где, где вся та красота, что ты мне обещал?!