–  Что я намерен делать - мои проблемы, - упрямо заговорил Лопатин. Алкоголь, принятый им в баре, некоторым образом раскрепощал его, способствовал даже некоторой развязности.
– Вы мне лучше скажите, сколько за эти бумаги заплатите?

–  Сложный вопрос, - вполне серьезно ответил Извеков.
– Ведь мне даже неизвестен характер этих документов! Откуда я знаю их реальную значимость и, соответственно, стоимость?!

–  Ну, если вам не лень было тащиться за ними аж в саму Америку, то, думаю, ценность их довольно велика, - самоуверенно заявил Лопатин.
– Стали бы вы суетиться за ломаный грош, как же! И что касается содержания бумаг. Как говорится, кот в мешке не устроил бы ни вас, ни ваше начальство, - уж не знаю, кто за вами стоит. Вы хотите получить конкретные документы, «загрифованные» как совершенно секретные. Так что не стройте из себя простака.

–  Ну, допустим, - кивнул Извеков.
– Допустим, что меня интересуют бумаги с совершенно конкретным и известным мне содержанием. И я эти бумаги в конечном счете получу, чего бы мне это ни стоило. Вы же взамен рассчитываете не только сохранить себе жизнь, но и неплохо заработать на этой сделке. Все сказанное допустимо и осуществимо практически. Но с чего вы взяли, что лишь этими документами ограничена моя цель?

–  Что еще вас интересует?
– Лопатин напрягся.

–  Жизнь Таганцева и его жены, - коротко и сухо ответил Извеков.
– Они должны умереть, как только в моих руках окажутся документы. Что, струсили?!
– Он испытующе посмотрел на Лопатина.
– Не с руки лучшего кореша и братана по бригаде «исполнять»?! Или мало смертей на твоей совести, сучонок?! Сюда смотри! В глаза!

А Лопатин и посмотрел. Без тени смятения, без какой-либо растерянности или робости. Николая Извекова даже удивил этот прямой, ничем не замутненный взгляд.

–  Убьешь Таганцева?
– спросил напрямую.

–  Легко, - односложно ответил Лопатин, даже не пытаясь отвести взгляд.

–  Однако, - невольно произнес полковник.
– Как у вас все просто, у братанов! Вчера еще корешились, кровью братались, клялись на могилах братвы в вечной преданности, а уже сегодня готовы перегрызть друг другу глотки… как собаки…

–  Вы мою совесть не будите, - хмуро проговорил Лопатин.
– Бесполезно, нет ее у меня давно. А жить хочется, это правда. И жить хочется хорошо. А что Таганка?! Он бы и сам убрал меня, как только пристроил бы эти документы. Это сейчас ему помощники нужны! А как только бумаги продаст, тут же от всех лишних людей избавится. Да я уверен, что он и бабу свою не пожалеет!

–  По себе судишь?
– спросил Извеков. Но тут же решил не накалять больше обстановку.
– Ладно-ладно, не принимай близко к сердцу. Это я так сказал, по старой привычке. Ты ведь мне раньше кем был?

–  Кем?
– непонятливо заморгал Лопатин.

–  Врагом ты мне был!
– бодро ответил Извеков на свой же вопрос.
– А теперь, получается, друзьями мы стали! Не разлей вода друзьями!

–  Таких друзей… - буркнул себе под нос Лопатин.

А Извеков сделал вид, что не услышал этой реплики.

–  Ладно, говори, сколько ты хочешь денег за всю работу - за документы и Таганцева с его женой?

–  Миллион, - ответил Лопатин.

–  Миллион - чего?
– на всякий случай переспросил обалдевший Извеков.

–  Долларов, конечно! Не рублей же российских! Вот вы даете, тоже мне! На меньшее я не согласен, так что подумайте.
– Лопатин сделал попытку встать со скамьи.

–  А я и думать не буду, - невозмутимо ответил ему Извеков.

Лопатин снова сел.

–  Да-да, я и не собираюсь ни о чем думать, - коварно улыбнулся полковник.
– Весь наш с тобой разговор записан на диктофон. Это - во-первых. Во-вторых, мои люди со стороны вели видеосъемку всей нашей встречи. А в-третьих, ты еще не успеешь добраться до дому, как твой сучий потрох Таганцев уже будет знать в подробностях, с кем и для чего ты только что здесь встречался. Такой расклад тебя устраивает?

–  Нет… - еле выдавил из себя Лопатин.
– Скажите… сколько вы можете мне заплатить?

–  Сто тысяч долларов наличными, не больше. И это - мое последнее слово. Иначе тебе конец. Будешь думать над моим предложением или сразу согласишься, чтобы не огорчать меня?

–  Я согласен…

–  Так-то оно лучше, - благосклонно ответил Извеков.
– Получи задаток.
– Как жирную точку поставил.

Полковник сунул руку в карман, и Лопатин почему-то подумал, что тот сейчас выстрелит, не вынимая ствола, прямо через полу пиджака, как не раз показывали в кино про шпионов. Или уколет его отравленной иглой. Или еще что-нибудь придумает, чтобы мгновенно умертвить хорошего пацана Серегу Лопатина. Внутренне сжавшись в комок, Кнут приготовился бесславно умереть здесь, на неприметной скамейке в Нью-Йоркском сквере Fortuna.

Но выстрел не прозвучал. И шприц с ядом полковник доставать из кармана не собирался. Напротив, он протянул Кнуту конверт с деньгами.

–  Здесь - ровно пятьдесят тысяч, - сказал Извеков.
– Остальные получишь, когда сделаешь дело. И поверь, дурачок, это самое лучшее, что вообще можно тебе предложить. Живи и радуйся!

Только теперь Лопатин заметил, как метрах в двадцати от них тускло мелькнул объектив видеокамеры. Какой-то мужик фиксировал их встречу и собственно факт передачи конверта с деньгами.