— Что вздыхаешь? — поднял брови Бабенко. — Устраивает такой вариант?

— А конкретно сколько мне там заплатят? — последовал вопрос.

— Тридцать тысяч за рейс привезёшь. Может, чуть больше.

— Рублей?

— Конечно. Не долларов же.

— А рейс — это пять месяцев?

— Да.

— Нет, не устраивает, — отрезал Петя.

Мэр изумлённо поднял брови, Илона смерила парня презрительным взглядом.

— Петя, ты что? — встрепенулась Лена. — Соглашайся! Сам Никита Петрович тебе помощь предлагает, а ты… Как ты себя ведёшь?

— Мам! — встряла Вера. — Нормально он себя ведёт! Степан Васильич! Вы ведь можете и на танкер устроить! Вы ведь всё можете, если захотите! Никита Петрович! И вы тоже можете!

— Вера, я тебе ещё раз объясняю, — терпеливо повторил мэр. — Иностранные судовладельцы даром денег никому не платят, даже матросам. Опытные моряки в очередь выстраиваются, чтобы туда попасть. Люди со знаниями, с плавательным цензом! Как я могу составить протекцию человеку, который моря не нюхал и по-английски ни бельмеса? Меня, мягко говоря, не поймут! Мало того, если твой муженёк не справится, его спишут на берег до окончания рейса. А тогда вообще — всё! Больше ни одно судно его на борт не примет! Только в качестве пассажира! Понимаешь? Дорога в море для него будет закрыта! Навсегда! А я, в свою очередь, потеряю уважение нужных людей. Зачем мне это надо?

— Он справится, Никита Петрович! — умоляюще сложила руки дочь Лены. — Он со всем справится!

— Вер, матросом работать тяжело. На корабле всю грязную работу делают матросы, — продолжал просвещать Бабенко. — И тяжелее всего им приходится на промысле. Когда путина идёт, им надо в трюме сидеть, в холодильнике, рыбу по коробам раскладывать. В полутьме, в холоде, всю смену скрючившись в три погибели. Вот если твой Петька хоть один промысловый рейс выдержит, покажет себя настоящим мужиком, да ещё английский подучит, тогда и разговор будет другой. А сейчас нет, о танкере не может быть и речи.

— Ну хорошо, а грузовое судно? — не сдавалась Вера. — На грузовых судах ведь больше платят, чем на промысловых, и работа полегче.

— Я сказал — нет! — отрезал Никита Петрович. — Сколько раз тебя с работы увольняли? — обратился он к Пете.

— Четыре! — ответил вместо него Васильич.

— Вот! Ненадёжный, значит, человек! Пусть теперь на промысле репутацию исправляет, — поставил точку Бабенко.

— Я на промысел не пойду! — упрямо повторил зять Васильича.

— Петенька, ну ты что, соглашайся, — взмолилась Лена. — Вера, скажи ему!

— Не пойду, я сказал! За копейки в трюме гнить!

— Петь, а может, всё-таки… — пошла на попятную Вера.

— Не пойду! На танкере или на грузовом судне пойду, а на промысловом — нет! — Её муж, напротив, решил проявить стойкость.

— Петя, тебе семью надо кормить! У тебя ребёнок маленький! — простонала Лена.

— Вот вы его и кормите! — огрызнулся парень. — Вы богатые! А я инвалидность зарабатывать не собираюсь!

— Что?! Что ты сказал?! — распахнул глаза Штырь, привстав с кресла.

— Стёпа! Стёпа!! — вцепилась в него жена и с неимоверным усилием усадила обратно. Тот пьяно икнул и замолчал.

— При чём тут инвалидность? — вскинул брови мэр и вопросительно посмотрел на свою супругу. Та равнодушно и непонимающе передёрнула плечами.

— Ну так что ты решил? — решил уточнить Бабенко у Пети. Тот насупленно молчал.

— Никита Петрович, устройте его на танкер! — опять завела волынку Вера.

— Что ты решил, я спрашиваю?! — повысил голос мэр.

— Не пойду я на промысловом! — отрезал парень.

— Ну хорошо! Тогда я — пас! — скрестил руки Бабенко. — Я предложил помощь, вы от неё отказались. Я — пас! Всё.

— Никита! — воскликнула Лена. — Никита! Ну, подожди! Он согласится. Дай ему время подумать, и он согласится!

— Не надо меня уговаривать! — отвернулся Никита Петрович. — Я не хочу больше обсуждать эту тему.

— И правильно! — поддержал его Васильич. — Раз такой умный, пусть сам на работу устраивается. На биржу труда идёт! И живёт на пособие по безработице!

Вера изменилась в лице.

— Степан Васильич, — плачущим полушёпотом произнесла она. — Ну как же? Ну вы ведь можете!

— Вера, хочешь знать моё мнение? — вспылил Штырь. — Разводись с ним, к чёрту! Ещё будет нам здесь условия ставить, вошь! Сколько можно его выходки терпеть? То я не хочу, это я не буду! Генерал нашёлся! Я его терплю только из-за Костика. А так давно бы уж выгнал взашей!