Как-то он предложил мне написать что-нибудь об Анатолии Васильевиче Эфросе. Я до сих пор тайно горжусь, что внесла свою лепту в «эфросиану» на том побережье, назвав статью «В поисках автора». В его доме было тепло, роскошно и по-свойски: много места, стены обшиты деревом, в гостиной бар с множеством напитков, холодильник всегда забит чем-нибудь вкусненьким, во дворе — бассейн с ярко-голубой водой, сауна — одним словом, настоящая берлога для русских медведей — зашел и сосешь лапу, пока не накопишь новых сил, чтобы выйти в «американские люди».

Конечно, у Саши сложная личная история, которая не ограничивается описанием его домашнего «рая», но так как он является пишущим человеком, то ему и решать — что поведать о себе миру.

Когда он приезжает в Москву, всегда звонит, даже предлагает ночлег — на всякий случай: «Я тут, в Матвеевском, воздух чистый, хочешь, приезжай, подышишь!»

…Вчером я попала в шумную компанию, где встретила всех москвичей — Наташку Негоду, ее подругу-художницу, рыжеволосую Жужу, супруга Жужи — Сергея Ливнева, Павла Лунгина, заехавшего в Калифорнию из Мексики и направляющегося в Москву, познакомилась с новым поколением русских, живущих в Лос-Анджелесе. Ничего себе ребята — все или успешно работают в Голливуде, или вот-вот собираются.

Позавидовала — когда-то здесь можно было киношников по пальцам сосчитать, а актрис всего три — Андрейченко, Негода и я — три березки среди вражеских пальм. А эти — новые американцы. Красивые, черт побери, амбициозные — жуть! К ночи, заведенные красным вином и барбекью, русские по старой бродяжьей привычке перекочевали в дом к… Саше Половцу! Сам хозяин в это время находился в Москве.

Ну, как всегда — Сашин дом — «странноприимный дом» эмиграции. Сидели возле бассейна на улице и болтали. Когда стало холодать, полезли по шкафам в поисках теплых кофт, свитеров и пледов. Одевшись во все «от Половца», выпили за гостеприимного хозяина и его теплый гардероб»…

Если не ошибаюсь в тот же приезд в Москву было и такое. Московское издательство только что выпустило мой новый сборник, и надо же было так случиться, что в том же издательстве, и в те же дни, вышла книга Кореневой — отрывок из неё представлен выше. «Книгу — в массы» — нормальный лозунг и естественное желание издателя поскольку это — главное условие его процветания. «Массы» же в этот раз ждали нашего с Леночкой совместного творческого выступления с нашими книгами в странное время — к 10 часам вечера — и в странном месте со входом в помещение с пустынного и тёмного в эти часы двора. Ведущие в него двери не имели вывески — по крайне мере те, через которые нас провели в прихожую.

Рядом с вертикальной вешалкой, на которую встретивший нас служитель, в джинсах и плотно облегавшей впечатляющий торс водолазкой, поместил наши плащи, стоял стол, уставленный аппетитными бутербродами с сыром, колбасой, нарезаной селедкой и солеными огурцами. В центре этой гастрономической роскоши стояла початая бутылка водки с окружавшими ее наполненными рюмками. Мы с Леной присели на лавку, ожидая следующих событий, отказавшись поначалу от угощения, зато наш провожатый и водитель издательской машины, доставившие нас сюда, с видимым усердием склонились над столом и до-о-олго от него не отходили.

Долго — это, наверное, показалось нам, но не им — мы же ждали дальнейших событий. Зацепили и мы по кусочку сыра… Спустя примерно полчаса, на ходу застегивая жилетку смокинга и поправляя красный галстук-бабочку, к нам подошел человек, в котором россияне узнали бы известного (если не знаменитого) телеведущего и назвали бы его имя. Церемонно раскланявшись, «смокинг», как я его мысленно стал называть, пожал нам руки и предупредил, что сейчас мы будем приглашены в зал. Зал? Не было похоже, что за внутренней дверью может оказаться что-то похожее на зал.

Скоро, однако, выяснилось, что может: прихожая оказалась лишь пятачком, отгороженным капитальной стеной от анфилады следующих за ней комнат. Первая из них и могла бы по размеру сойти за зал небольшого театра, если бы позади нескольких десятков стульев не стоял дли-и-инный стол — с бутербродами, на этот раз с черной икрой, и прикрытыми салфетками тарелками, рядом стояли ведрышки с охлажденным шампанским. В общем, «…во льду зеленела бутылка вина» и всё такое, — позволяю себе замечательную цитату, — уж очень похоже!

На небольшом подиуме стояли два стула и между ними — журнальный столик. Мы присели на стулья, следуя приглашению элегантно одетой девушки, проводившей нас к подиуму. Следом вошел представитель издательства с пачками наших книг, дышащими типографской краской, и разложил их на столике двумя стопками. Мы Леночкой переглянулись — дальше-то что? Спустя минут десять, как-то сразу, помещение стало наполняться — из двери в дальнем углу одна за другой неторопливо входили вроде просто, но с очевидным изыском, одетые молодые женщины — числом, наверное двадцать, может, чуть меньше.