Около полуночи Аполлония зашевелилась. Она перевернулась на спину и открыла глаза. Радостный взгляд, с которым старушка очнулась, погас, когда она узнала Надю.

— Вы? Почему — вы? — Аполлония огляделась, и в ее глазах появился ужас. — Больница?!

Надя рассказала учительнице, что с ней случилось — Линникова об этом понятия не имела.

— Не успела! — прошептала она и закрыла глаза.

— Как вы себя чувствуете, Аполлония Максимовна?

— Хорошо, — отозвалась та безразлично. По ее щеке покатилась струйка.

— Ну что вы, что вы, — беспомощно повторяла Надя, не находя других слов.

Линникова перевернулась на бок, попыталась подняться и осела.

— Господи, что ж это? — простонала она.

— Вам плохо?

— Ничего не вижу! Все кружится, искры скачут. Господи, что же это! — бормотала учительница.

Надя вскочила.

— Я за врачом!

— Стой! — панически вскрикнула Аполлония. — Не уходи.

— Вам нужен врач. Я быстро.

— Не уходи, — повторила Аполлония.

Надя опустилась на стул. Старушка потянулась к ней, и Надя взяла ее руку в свою.

— Отходит, — сообщила через несколько минут Линникова, после чего опять забылась. Она просыпалась на пару мгновений и снова засыпала, удерживая Надю в ожидании. Незаметно для себя Надя задремала на стуле.

Около пяти утра Аполлония разбудила свою посетительницу.

— Хорошо, что ты не ушла. Я забыла, как звать тебя, милая? Надежда, значит. И правда, ты — моя надежда. Я только что говорила с Олей. Они с Аликом забирают меня к себе. Все приготовят и придут за мной. И мне надо приготовиться. Ты должна мне помочь, Надюшенька, просить мне больше некого. Поможешь, милая?

— Оля с Аликом? Кто такой Алик? Куда заберут?

— Ты не спрашивай, милая. Ты просто помоги. Я тебе заплачу — у меня деньги есть на сберкнижке. Сберкнижка на предъявителя. Я скажу, где она лежит. Ты должна получить по ней деньги и купить для меня полотно. Какое полотно и сколько, я скажу. За труды ты получишь, уж я тебя не обижу. Привези мне вместе с полотном оставшиеся деньги, и я тебе заплачу. Ты уж помоги мне, милая, не откажи. Поможешь?

Аполлония глядела на свою «надежду» бездонными глазами. Не получив немедленного согласия, она вцепилась в Надино предплечье и сжала его с неожиданной силой. Надя сморщилась от боли и разжала пальцы старухи. Аполлония не сопротивлялась. В ее расширенных глазах появилась влага.

— Последнее? — спросила она в пространство. По всей видимости, ответа ей не было. Она перевела взгляд на Надю и сказала неуверенно: — Должно быть, последнее.

— Что — последнее?

— Последнее унижение. Такая судьба. Восемьдесят два года несет меня судьба от одного унижения к другому, от одного к другому, от одного к другому… — и она еще долго бы так бормотала, если бы Надя ее не остановила.

— Какое же вам сейчас унижение, Аполлония Максимовна? Никакого унижения нет, напрасно вы так.

— Я свою судьбу давно раскусила, — объявила громко старуха. Внемля знаку Нади говорить тише, она перешла на шепот: — Я раскусила ее в Посаде, под Тамбовом, куда она меня бросила в 1929 году. Меня судьба то туда бросает, то сюда, и куда ни бросит — везде унижения. Знаю ее, и все же оказываюсь застигнутой врасплох. Всегда врасплох. Это оттого, что недомысливаю. Готовиться мне надо было раньше к этому часу, вот в чем дело, милая. Знала, что скоро к детям перебираться, а готовиться как надо не готовилась.

— Где ваши дети?

— Далеко мои дети. Очень далеко. Милая, ты уж войди в положение, помоги мне с полотном. Оля сказала, чтоб я ничего шитого не надевала. Я должна одеться в белое сари. Будь добра, купи мне три метра белого полотна. Батист бы был лучше, но где его найти? А может, поищешь батист, милая? Он иногда появляется. — И Аполлония жалко заморгала.

— Я поищу, поищу, — успокоила ее Надя.

— Сберкнижка лежит в верхнем ящике комода, под газетой. На дне ящика постелена газета. Пошаришь под ней и найдешь.

— Аполлония Максимовна, вы подумайте, зачем вам здесь, в больнице, полотно?

— Ты обещала найти батист, — обиженно поправила ее учительница.

— Ну батист. Зачем он вам здесь? Вам надо выздороветь и вернуться домой, и уже тогда думать о батисте.

— К чему мне возвращаться домой, милая? Дети мои, Оля с Аликом, зайдут за мной сюда. Может быть, уже сегодня зайдут. Ты отправляйся сначала в Дом ткани, прямо к открытию поезжай. Если там не найдешь батист, съезди в ГУМ. Я тебе хорошо заплачу. Сколько ты хочешь?