Шрифт:
— Пропуск на аэродром у вас есть? — спросил Вольф.
— Чего ему не хватало дома?! — бормотал Вилли. — Это все бабы! После того как умерла мама, он совсем спятил! Я так и знал, что он выкинет какую-нибудь гадость! Это же конец мне! Конец!
— Пропуск у вас на аэродром есть? — повторил Вольф.
— Я не долечу до Франции.
— Долетите до Мадрида.
— Там красные.
— С новым самолетом вас примут красные, белые и зеленые.
— Они собьют меня, когда я буду подлетать к Мадриду. Высоко в небе с нашими скоростями они меня не достанут, а когда я пойду на посадку, они пристрелят меня.
— Значит, пропуск у вас есть? — еще раз спросил Вольф. — И вы можете вылететь сразу?
— Это трудно, но выхода другого нет, наверное.
— Протащите меня с собой на аэродром, — сказал Вольф, — моим американским читателям будет интересно прочесть этот скандальный репортаж, а потом я вас сведу с папой в Швейцарии. — И он открыл свою папку — там лежала ракетница. — Здесь красная ракета, с ней мы с вами сядем в Мадриде.
— А может быть, я дотяну до Франции?
— Вряд ли, — сказал Вальтер.
— Почему? В общем-то можно, — сказал Ян, — хотя рискованно: все решают метры.
Вольф поднялся и сказал:
— Сейчас я вернусь.
— Куда он? — нервно спросил Вилли.
— А черт его знает.
— Чей он?
— Американец. Набит деньгами, с ним не соскучитесь…
Вольф вышел из бара и подошел к газетному киоску. Он купил все английские и французские газеты. Никаких сообщений о сбежавшем Манцере-отце не было. Ожидая сдачи, Вольф яростно почесал затылок, и это увидел сидевший в машине Штирлиц.
Вольф вернулся в бар, подсел к столику и бросил на стол газеты.
— Пока все спокойно, — сказал он, — может быть, эта газета сюда и не дойдет.
— Все равно они узнают, — сказал Вилли. — Не сейчас — так ночью, не ночью — так утром.
— Э, ерунда, — сказал Ян, — я готов за вас поручиться перед Рихтгофеном.
— При чем тут Рихтгофен?! Все будут решать Лерст, Штирлиц или Хаген.
В бар вошел Штирлиц, и Вольф заметил, как Манцер весь сжался.
Штирлиц подошел к их столику, пожал руку Пальма, сухо поклонился Вольфу и подчеркнуто доброжелательно похлопал по плечу Манцера.
— У вас сегодня нет вылета, браток? — мимоходом спросил он.
— Нет, — ответил Манцер, — а что?
— Да ничего, просто я интересуюсь. Пожалуйста, загляните ко мне после обеда. Ладно? Я буду ждать вас к трем часам…
— В посольстве? — тихо спросил Манцер.
— Нет. Ждите меня на аэродроме… Сегодня, кстати, когда уходят транспортные «юнкерсы» в Берлин?
— В шесть часов, — еще тише ответил Манцер. — Или в семь, я забыл… А в чем дело?
— Да ни в чем, — ответил Штирлиц, не глядя на Манцера. — Просто хочу с вами поболтать кое о чем… Чисто дружески.
Штирлиц сел за соседний столик и крикнул официанту:
— Марискос, пожалуйста, и бутылку тинто!
— У вас есть машина? — спросил Манцер.
— Есть, — ответил Вольф. — У меня есть.
— Поехали.
Ян заказал себе коньяку, неторопливо выпил его, взял под мышку газеты, зашел в туалет, сжег там единственный экземпляр «Бернских новостей», а пепел бросил в унитаз.
Гейдриху. Весьма срочно. На ваш запрос сообщаю, что в день перед побегом Манцера на секретном экземпляре «мессершмитта» он был замечен в баре «Неаполь» в обществе Пальма и неизвестного англоговорящего журналиста… Прошу вашей санкции на повальный обыск всех английских и американских журналистов при штабе Франко. Прошу вас также разрешить вербовку Пальма. Поскольку он чудом остался жив после «мероприятия» под Уэской и не сбежал в Англию, его можно сломить.
Лерст.
Лерсту. Ваши действия считаю разумными. В случае, если Пальма на вербовку не поддастся, вам надлежит поступить решительно и в соответствии с серьезностью момента.
Гейдрих.
Узнав об этих радиограммах, Штирлиц сел в машину, на которой обычно ездил Хаген, и понесся в город. Он притормозил в переулке, не доезжая одного квартала до дома, где Пальма снимал этаж. Он прошел к нему дворами и нажал кнопку звонка. Штирлиц понимал, как он рискует. Он мог предположить, что Лерст уже выставил наружное наблюдение где-нибудь здесь, поблизости.
Штирлиц достал из кармана мелок и нарисовал скрипичный ключ «головой» вниз. На минуту он замешкался, словно почувствовал на своей спине десятки холодных взглядов из гестаповской засады. Потом резко повернулся и пошел к консьержу.
— Где Пальма? — спросил он старика. — Давно ли сеньор не приходил?
— Сеньор был с сеньоритой днем, а после они уехали. Сеньор теперь редко ночует дома, у него такая прекрасная рыжая сеньорита…
— Если сеньор придет, позвоните, пожалуйста, срочно мне вот по этому номеру.