Шрифт:
Молодые люди недолгое время активно переписывались, перезванивались полдесятка раз, прежде чем полностью прекратили общение. Это объяснялось ещё и тем, что Сун, чтобы обеспечивать троих, пошёл служить в спецвойска – аналог расформированного уже десанта, куда его, военнообязанного с замечательной предварительной подготовкой, зачислили не раздумывая. Практически все заработанные средства Сун посылал родителям, которые в итоге так и не нашли работы в «пафосном секторе».
За два года, проведённых в армии, жизнь парня перевернулась: отказало больное сердце у отца, Аи вышла замуж за бывшего одноклассника Суна, завязались знакомства, изменились взгляды. Сун вырос в превосходного бойца и, выйдя из части, отправился защищать подземно-надземную границу.
Годы сменяли друг друга. Зарплата, выдаваемая, как и везде в Андеграунде, вещами и продуктами, выросла у корейца в разы. Престарелая мать больше не испытывала крайней нужды. Суна наградили медалью «За верность Отечеству!» и, сочтя, что он готов к переменам, перевели в соседний с VIII сектор – IX, чистый и обустроенный. Правда, перевели охранником.
В настоящем времени, но в другом месте
– …три… два… один. Старт!
– Поехали!
– «Поехали!»?! Ты где такого понабрался?
– Книжки читать надо, умник. И историю знать.
– Малакас-буквоед.
– Да пошёл ты!..
– Ох уж эти русские: что начальники, что подчинённые – одним миром мазаны.
– Не чіпай росіян, ти, тупий андер!
– Эй! Кто пустил сюда женщину?!
– Фи!
– Прыдуркі, блін… Шчасліва, камандзір!
– С богом, ребята.
В настоящем времени и в прежнем месте
– Я слушаю, – устав ждать, поторопил Джи.
Сун смотрел на своё состаренное подобие – невысокого военного, потомка жителей Объединённой Кореи, – не готовый поверить, что сейчас, прямо сейчас рука выхватит бластер, последует точный выстрел, в голове капитана появится ещё одна дырка, тот упадёт, абсолютно и безвозвратно мёртвый, а его самого, Суна… арестуют? Казнят на месте? Отправят в психбольницу к Мику? Да без разницы, ведь план будет осуществлён, а значит, пытка длиной в бесконечные годы прекратится. Только… как же сделать этот единственный точный выстрел?
– Я должен… – внезапно севшим голосом медленно произнёс Сун, – кое-что вам сообщить.
Если Джи и отметил странное поведение молодца, то виду не подал.
– От кого? – уточнил он.
– От, – Сун взглянул на стоявшего впритык Ратценбергера; майор, в свою очередь, скосил глаза на охранника, – сообщества жителей Земли.
Джи откликнулся невесело:
– Земли нет, сынок, как нет ни общества, ни сообщества. Наши обломки зовутся Андеграундом и Овеграундом.
Медлить дальше – подобно суициду. И Сун не возразил, не выкрикнул в гневе короткое «Нет!» – не проронил ни звука, – а молниеносным, отработанным движением выдернул из кобуры бластер и выстрелил.
Почти неслышный хлопок.
Ратценбергер, выпучив глаза, осел на пол.
Сун видел, что майор по-прежнему жив, и сделал ещё выстрел. Контрольный пробил череп в районе переносицы. Сун снова повернулся к Джи – тот не двигался с места, молчал, лицо его ничего не выражало.
– Я не хочу… но должен… – против своей воли проговорил молодой кореец: фразы сами по себе рвались с языка. – Должен… Выхода нет… другого выхода…
Пожилой человек кивнул.
– Я не буду останавливать тебя, – прозвучало бесстрастно. – И не вызову охрану, хотя мог бы, пока ты возился с Ратценбергером. Весьма непрофессионально с твоей стороны, между прочим.
– Ч-что?
– Зато я запер дверь, а она помимо прочего звуконепроницаема. Когда закончишь, нажми эту кнопку. – Джи не глядя ткнул пальцем в сторону панели управления, за которой сидел до того, как пришли майор с Суном. – И бог тебе в помощь, сынок.
– Не понимаю… – Сун был растерян. – Вы хотите, чтобы я вас убил?
– А есть иные варианты? Лучше проделать эту неприятную, как мне видится, для нас обоих процедуру по-быстрому и… м-м, разойтись.
– Я не сумасшедший, – зачем-то сказал охранник, довольно громко.
И опять кивок.
– Верю, – невозмутимо, до отстранённости. – Впрочем, как раз психов не поймёшь. А, пустое, пустое… Стреляй.
– Зачем вам это? – не решаясь смахнуть покатившиеся по вискам солёные капли, продолжал говорить Сун. – Чего вы добиваетесь?..
Джи недослушал, всплеснул руками.
– Ну давай, хватит медлить! – холодящее безразличие пропало – зазвучала ярость. Глаза Джи загорелись. – Знал бы ты, как мне всё осточертело! Прострели мою башку, и покончим с этим!
Сун вновь подумал о Земле – о космическом шаре, доме и родине, погубленных людьми вроде Джи. Ум давал чёткий ответ на вопрос «Кто виноват?», гоня прочь нерешительность и подталкивая совершить то, что назрело давным-давно. Но вот удивительно, Сун не мог коснуться сенсора и наконец решить ситуацию посредством лазерного луча, от обжигающей остроты которого не защищена голова человека, стоящего напротив, на расстоянии считанных метров.
Пальцы до боли сдавили рукоятку; держащая бластер рука задрожала.
Сун чувствовал – подспудно, необъяснимо, – что Джи о чём-то умалчивает. О чём-то важном.
– Я… хочу… знать… – выдавил охранник.
Джи ухмыльнулся.
– Ну, раз так… – Развернулся, направился в конец кабинета, на ходу махнул рукой. – За мной, солдат.
Они подошли к ничем не примечательной части стены, загороженной компьютерами. Джи поднял раскрытую ладонь; вероятно, сработал вмонтированный в стену считыватель; компьютеры отъехали назад и вбок, освобождая неширокий проход.