Если это обращение прежде всего утвердительных суждений должно иметь смысл, то оно предполагает такие суждения, в которых предикат есть родовое понятие субъекта, оба они принадлежат к той же самой категории и предиката; следовательно, может стать субъектом в том же самом смысле, в каком был субъект; далее, суждения об отдельных субъектах, которые, следовательно, без принуждения могут быть поняты таким образом, что названные субъекты могут быть отнесены к обозначенным при помощи служащего предикатом слова предметам; следовательно, такие суждения, как «все ели суть деревья», «ни одна лиственница не есть ель» и т. д.; причем из перечисления вытекает правильность обращения.

Если эти условия не выполнены, то обращение является насильственным и смысл суждения оказывается измененным. Если я говорю, что «все планеты движутся по эллипсам», то в основе этого суждения лежит категория деятельности. Если я делаю отсюда вывод: «нечто движущееся по эллипсам есть планеты», то я не сделал здесь предикат субъектом, а поставил лишь новый субъект, так как понятие вещи я соединил с предикатом и тем создал неестественное понятие, ибо противно смыслу – детерминировать понятие субстанции при помощи временного процесса; и вместо суждения о деятельности я имею суждение подведения. Переход от одного суждения к другому в действительности не независим, следовательно, от значения терминов.

Действительно важный смысл, какой имеет такое обращение, заключается, во-первых, в том, чтобы высказать, что предикат соединим с субъектом, а затем чтобы указать (в противоположность общему суждению), что из того, что «А необходимо должно мыслиться как В», не следует, что «В исключительно принадлежит А». Эта последняя оговорка является более важной, она совпадает с правилом, что из следствия нельзя делать вывода к основанию. В применении к условному суждению мы получаем, следовательно, суждение «если А имеет силу, то имеет силу В» не может быть просто обращено так, чтобы имело также силу «если В имеет силу, то имеет силу А»; следует только (соответственно частному характеру обращенного категорического суждения) «если В имеет силу, то может иметь силу А».

Иначе обстоит дело с обращением общеотрицательного суждения. Оно выражает, что исключение двух понятий всегда является взаимным; что если субъект А исключает предикат В, то то, чему принадлежит этот предикат, во всяком случае не есть А. Или если свести к условной формуле, которая избегает неудобства превращения в имя существительное прилагательных и глагольных предикатов.

Вместе со следствием, с отрицанием предиката должно уничтожаться также наименование при помощи понятия субъекта.

6. Наряду с обращением стоит превращение, которое из суждения «А есть В» образует новое суждение, тем, что так называемую противоречивую противоположность предиката делает субъектом, а субъект-предикатом, изменяет качество, т. е. утверждение превращает в отрицание, и обратно. Соответственно этому должно получиться следующее:

Мы предоставим читателю ознакомиться с доказательствами где-либо в ином месте, если он сам не хочет искать их; не требуется никакого рассуждения, что в этой форме мы имеем дело с искусственным искажением, которое, благодаря ни к чему непригодному non-В и насильственному субъектированию понятий предиката, скрывает хороший смысл, лежащий в основании этих суждений, и создает такие суждения, как «ни одно имеющее неравные диагонали не есть прямоугольник».

Весь смысл превращения становится тотчас же ясным, если при помощи условной формы мы оставим в качестве предиката то, что есть предикат, и вместо «все А суть В» поставим следующее:

Оба эти случая так называемого чистого обращения и превращения имеют хороший смысл и являются ценными. Они всесторонне выражают то, что говорится при помощи утверждения, что субъекту необходимо принадлежит или не принадлежит предикат. Остальные случаи, которые дают только частные суждения, именно этим показывают, что невозможен никакой определенный вывод, а отрицается только несоединимость или необходимая сопринадлежность понятий.