Нельзя понять также, почему народы, стоявшие впереди других до XV в. – итальянцы, испанцы и португальцы – должны были пострадать от развития новых торговых сношений с Америкой и Ост-Индией (морским путем), нельзя понять, почему они, в силу своего географического положения, должны были отступить на задний план перед французами, англичанами, голландцами, гамбуржанами? Разве путь из Генуи в Америку или Ост-Индию был длиннее, чем из Амстердама, Лондона или Гамбурга? Разве португальские и испанские гавани не были ближе других к новым странам, которые, открытые испанцами и португальцами, ими же и были заселены?

Так же малоосновательно и другое соображение, которое приводят как объяснение причины перемещения экономического центра тяжести к северно-европейским народам – именно указание на более сильную и централизованную государственную власть, дававшую северянам перевес над раздробленными немцами и итальянцами.

С изумлением спрашиваем мы: разве могущественная царица Адриатики представляла, хотя бы в XVI в., менее сильную державу, чем семь (нидерландских) провинций в XVII столетии? Разве царство Филиппа II не превосходило могуществом и силой все царства своего времени? С изумлением спрашиваем мы дальше, почему отдельные города политически разорванных немецких государств – как, например, Франкфурт-на-Майне или Гамбург – достигли в XVII и XVIII вв. такого процветания, сравняться с которым могли лишь немногие французские или английские города?

Здесь не место разбирать причины этого явления во всей их сложной совокупности. Разумеется, конечный результат явился итогом целого ряда обстоятельств. Но мы – соответственно той точке зрения, с которой рассматриваем данную проблему – укажем на возможность объяснить это странное явление гипотезой, которая, по моему мнению, заслуживает самого серьезного внимания и на которую, удивительным образом, еще не обращали

должного внимания. Я имею в виду гипотезу ставящую перемещение хозяйственного центра тяжести с юга Европы на север (для краткости мы будем пользоваться этим неточным оборотом речи) в связь с переселениями евреев. Эта новая точка зрения проливает массу света на многие, остававшиеся до сих пор темными и загадочными, явления того времени. И начинает казаться поразительным, что до сих пор не обращали внимания хотя бы на внешний параллелизм между передвижениями еврейского народа и экономическими судьбами различных народов и городов. Точно солнце шествует Израиль по Европе: куда приходит он, там пробуждается новая (капиталистическая) жизнь, откуда он уходит, там засыхает все, что до сих пор цвело. Краткое напоминание о пережитых еврейским народом с конца XV в. превратностях судьбы подтвердит справедливость этого наблюдения.

Великое всемирно-историческое событие, о котором следует напомнить здесь раньше всего – это изгнание евреев из Испании и Португалии (1492 и 1497 гг.). Никогда не должно забывать, что в тот самый день, когда Колумб отплывал из Палоса, чтобы открыть Америку (3 августа 1492 г.), говорят, 300 тыс. евреев выселились из Испании в Наварру, Францию, Португалию и на Восток, и что в те годы, когда Васко де Гама открывал морской путь в Ост-Индию, евреи были изгнаны также и из других частей Пиренейского полуострова. Странная игра случая вызвала хронологическое совпадение этих равно замечательных, каждое в своем роде, событий: открытие новых частей света и крупнейшее передвижение еврейского народа. Но этим официальным изгнанием евреев из Пиренейского полуострова еще не заканчивается их тамошняя история. Очень много евреев остается на родине в качестве мнимохристиан (маранов), и благодаря только все усиливавшимся со времени Филиппа III жестокостям инквизиции, они в течение ближайшего столетия покидают страну: значительная часть испанских и португальских евреев переселяется в другие страны лишь в течение XVI в., и особенно в конце его. Но к этому же времени испано-португальское народное хозяйство близится к своему концу.

В XV в. евреи были изгнаны из важнейших немецких торговых городов: Аугсбурга (1439–1440), Страсбурга (1438), Эрфурта (1458), Нюрнберга (1498–1499), Ульма (1499), Регенсбурга (1519).

В XVI в. их постигает та же участь в целом ряде итальянских городов: в 1492 г. они изгнаны из Сицилии, в 1540–1541 гг. из Неаполя, в 1550 г. из Генуи, в том же году – из Венеции. И здесь хозяйственный регресс совпадает хронологически с выселением евреев.

С другой же стороны, мы замечаем, параллельно с появлением еврейских беглецов, хозяйственный расцвет – иногда совершенно неожиданный – тех городов и стран, куда направились спаньолы.

В Германии – Франкфурт-на-Майне и Гамбург раньше других городов приняли к себе в течение XVI и XVII вв. очень много евреев. И странное дело: кто в XVIII в. путешествовал по Германии и отдавал себе отчет в том, что видел, тот находил в упадке все прежние (имперские) торговые города, как Ульм, Нюрнберг, Аугсбург, Майнц, Кельн, и только о двух городах мог сказать, что они сохраняют – и даже усиливают – свой блеск; эти города – Франкфурт-на-Майне и Гамбург.

Во Франции в XVII и XVIII вв. выделяются своим богатством города Марсель, Бордо, Руан – странным образом – опять-таки пункты, принявшие к себе еврейских беглецов.

Известно, что экономическое развитие Голландии получило в конце XVI столетия внезапный толчок вперед (в капиталистическом смысле). Первые португальские мараны поселяются в Амстердаме в 1593 г., вскоре к ним присоединяются новые беглецы. В 1598 г. открыта первая синагога в Амстердаме. В середине XVII столетия уже во многих голландских городах были многочисленные еврейские общины. В начале XVIII в. число «изгнанников» доходит в одном Амстердаме до 2400. Уже в середине XVII в. их духовное влияние очень велико: государствоведы рассуждают о древнееврейском царстве, как об образцовом государстве, согласно которому должен был бы сформироваться строй Голландии. Сами евреи называют в то время Амстердам своим новым, великим Иерусалимом.

Наконец, и в Англии так называемый экономический подъем, т. е. зарождение капитализма, идет, по-видимому, параллельно с притоком еврейских элементов испано-португальского происхождения.

Прежде полагали, что в Англии, со времени изгнания евреев при Эдуарде III (1290) до их (более или менее официального) обратного допущения при Кромвеле (1654–1656), не было совсем евреев. В настоящее время лучшие знатоки англо-еврейской истории не разделяют уже этой точки зрения. Во все времена в Англии жили евреи. Но в XVI в. их стало там много. В царствование Елизаветы их было уже немало. Сама Елизавета любила заниматься еврейской литературой и любила общество евреев. Ее врачом был Родриго Лопец: еврей, послуживший для Шекспира прототипом Шейлока.