Я ковыляю в ванную и сажусь на унитаз. По мне струится холодный пот.

Мэг появляется за моей спиной и протягивает мне влажную тряпку.

— Как долго он не дышал, прежде чем вы пришли?

— Секунды. Он…

— Нуждается в тебе. Ты спасла ему жизнь.

— На этот раз.

Она уходит, что позвонить его родителям. Его мама оставила строгие инструкции.

Я сижу у его постели, держа его за руку пока врачи аккуратно очищают его легкие. Он поворачивается на бок, скрепляет за спиной руки, как когда это делала его мама четыре раза в день: утром, днем, после обеда и ночью. Независимо от того чистое ли уже его горло, он отхаркивает зеленую мокроту и кровь, затем он задыхается, но восстанавливает дыхание. Они дают ему ингаляционное лечение антибиотиками и еще больше вентолина.

Все успокаивается, пока он заканчивает дышать ингаляцией. Мэг проверяет его мониторы еще раз.

— Если что — зови, — приказывает она и удаляется.

Я снова беру руку Дерека и смотрю на него. Он дрожит. Я смотрю на его серое лицо и закрытые глаза. Я осознаю, что эти последние недели были наполнены ложными обещаниями. Он отлично сегодня притворялся. В некоторой степени он притворялся с тех самых пор, как мы познакомились. Чего стоили ему те ночи, которые он проводил со мной, когда уходил из больницы? И чего стоили ему эти пять минут сегодняшней нагрузки? Могу ли я убить его?

Его пальцы двигаются по моей руке, и он открывает глаза.

— Ты вернула меня.

Я качаю головой.

— Это они.

— Нет, ты. — Он снова закрывает глаза.

Я наклоняюсь над ним.

— Дерек. Дерек, вернись.

— Я ждал… тебя. В следующий раз… — Он открывает глаза и смотрит на меня.

Я качаю головой, не в силах перестать отрицать его слова.

— Отдыхай. С тобой все будет в порядке.

Его глаза снова закрываются.

— Ты должна меня отпустить.

Я целую его в лоб и шепчу:

— Не могу. — Я не готова. Совсем не готова.

— Место, куда я собираюсь… Я был уже там пару раз. Место любви, радости, не могу точно объяснить. Позволь мне остаться. В следующий раз… Я готов остаться там.

Забери меня домой, забери меня домой, забери меня домой.

Он хочет уйти, но я не могу его отпустить.

— Тогда забери меня с собой.

Он хмурится.

— Запрещено.

— Ты сказал своей маме?

— А ты?

Я склоняю голову над его рукой. Боль пульсирует у меня в груди. Я не могу этого сделать. Я не могу дать ему уйти. Я знаю только, как ждать. Хотела бы я знать что-нибудь о молитвах и иметь силу, такую же, как и у той рабыни в моей песне о реке Иордан.

О, великолепие этого яркого дня,

Когда я переплываю реку Иордан.

Она знала то, чего не знаю я.

— Помоги мне, — шепчу я. — Пожалуйста.

Мое сердце не может вознестись, но тишина и потоки успокоения переходят из рук Дерека в мои. Утешение проходит через меня.

— Как ты это делаешь?

— Ничего я не делаю

— Может, это освобождение?

— Спой для меня, Бет.

— Мое соло?

— Она в ящичке. — Он закрывает глаза. — Спой мне колыбельную

Я тянусь к ящику тумбочки. Там стопка музыки без слов.

— «Песня Бет».

— Но у меня нет слов.

Он не отвечает.

Хотела бы я найти слова, соответствующие его музыке, которые показали бы, как сильно я его люблю, но все, что я могу, так это просто напевать мелодию, добавляя «ооо…» и «ааа…». Его родители приезжают, когда я пою. Я начинаю собираться. Мне даже не нужно что-либо говорить маме Дерека. Она и так все знает. Но все же, она меня останавливает. Оставляет меня с ними, петь Дереку.

Я пою его песню снова и снова, предавая мелодии полноту жизни и любви. Я боюсь остановиться. Боюсь его отпустить.

Первые лучи рассвета достигают комнату. Он открывает глаза, на лице улыбка облегчения. Он уже выглядит как ангел.

Никто не двигается, когда его дыхание останавливается.

— Прощай, мой малыш Дерек. — Его мама наклоняется и целует его в лоб.

Я прикасаюсь к его губам в последний раз.

Его отец гладит его по голове, неуклюже и мужественно.

— Ты храбро боролся, сын.

Аппараты Дерека отключаются. Вбегает Мэг. Его мама убирает волосы с его лба.