— А если бы я приняла Гарика у себя, а не отправила на кухню? Как бы он тогда поступил?

— Не знаю, — мрачно ответил Туполев. — Но, скорее всего, Лопатин был направлен к тебе для проверки — откроешь ли ты ночью дверь соседу или нет? Может быть, после Лопатина, он сам бы к тебе постучал, но ты вышла, оставила дверь незапертой, и он проскользнул в комнату.

— Как все продуманно и сложно в этих играх, — вздохнула я.

— Самоед был лучшим игроком, Софья, — серьезно сказал Назар.

— Спасибо, — со слезой в голосе, пробормотала я.

— За что? — удивился он.

— За то, что ты мне все это рассказал. Оказывается, все было не напрасно. Я думала, что просто сидела глупой овцой на привязи, а оказывается, все было не зря.

— Да. Если бы ты не выдержала, он бы ушел.

— Вот только, Кирилл, — опустив глаза, пробормотала я. — Я никак не могу отделаться от мысли, что если бы я не привела его в дом Самоеда, он был бы жив. Я виновата, я причина его гибели.

Туполев встал, прошел до окна и, глядя на освещенные окна в моем доме, — видимо, там продолжали работать криминалисты и следователи, — сказал:

— Это не ты. Это я. Мы нашли в бумагах Самоеда график передвижений Кирилла. Судя по подготовке, он собирался взорвать его машину и оставить следы, указывающие на конкурентов. Ваш дом сносят через четыре месяца, Софья. Самоед не мог ждать. Через неделю или две, он все равно убил бы Кирилла. А потом меня. Я бы обязательно приехал хоронить брата.

Плечи Назара горбились, руки он держал в карманах брюк, поза была такой горестной, что не было слов, что бы его утешить. Для такого горя нет слов. Он всегда будет чувствовать себя виновным в нескольких смертях. И теперь, я понимала Назара, как никто.

— Я хочу закончить рукопись Кирилла, — тихо в спину, сказала я. — Он рассказал мне, чем закончиться роман о Коумелле. Ты мне разрешишь это сделать?

Туполев вернулся на диван, взял со столика бокал и, не глядя на меня, сказал:

— Я буду благодарен. Что я могу для тебя сделать сейчас?

Я ответила не раздумывая:

— Помоги мне уехать. Сегодня, сейчас или завтра, я хочу уехать куда-нибудь, где тепло, где ничего ни о чем не напоминает.

— Хорошо. У тебя есть заграничный паспорт?

— Да.

— Какая страна тебя устроит?

— Любая. Лучше Турция.

— Почему? — немного удивился Туполев, а я смутилась:

— Я ездила туда в свадебное путешествие с мужем. В Анталию.

— Тебя интересует какой-то определенный отель?

— Нет. Хотя, пожалуй, да. Я была там счастлива.

Туполев ждал меня в баре аэропорта Шереметьево-2.

После ночного разговора я больше его не видела, казалось, он избегал встреч, и даже Антона увез с собой. Утром, когда я проснулась в гостевой спальне, дома была только Белла — моя «мадам Зеро». Она испугано косилась в мою сторону, не до конца, но, все же понимая, какую роль сыграла странная гостья в ее жизни. Вероятно, Туполев не совсем прозрачно намекнул невестке, что только благодаря моему вмешательству она и Борисов получили прощение.

Как лучшая молчаливая подружка Белла сходила со мной в дом троцкистов, дрожа, смотрела на стул, в котором я нашла ее мертвого мужа, ждала, пока я сбрасываю в чемодан летнюю одежду с вешалок, и ни о чем не спрашивала. «Мадам Зеро» была умной женщиной. Мы расстались с теплой грустью.

Я думала, что в аэропорту меня будет ждать тур-оператор с билетами и путевкой, но к автомобилю, что привез меня с вокзала в Шереметьево, сразу подошел Антон. Как всегда молчаливый и сосредоточенный, он провел меня через зал и проводил до бара, где за столиком сидел Туполев. Я села, а он остался ждать невдалеке. Стоял и наблюдал, как я разговариваю с его хозяином.

После кратких и каких-то неловких приветствий, Назар протянул мне конверт:

— Здесь билеты, путевка и информации о счете, на который я перевел все деньги с форс-мажорных счетов Кирилла. Вот пластиковая карта, надеюсь, отдохнуть, ее хватит, — скупо обронил.

В прежней жизни студентка Иванова обязательно встала бы в позу. Новая Софья положила конверт и кредитку в сумочку и произнесла:

— Спасибо.

Я закурила, Назар сделал знак официанту, и нам принесли соки и коньяк. Поворачивая и грея в руке бокал, Туполев исподлобья смотрел на меня, вроде бы собирался что-то сказать, но никак не решался. Я взяла свой бокал, чокнулась и сделала глоток.

— Я хочу с тобой поговорить, — наконец начал он.

— О чем?

— Ты можешь вспомнить, что делала, после первого звонка Самоеда? Что ты делала, — с нажимом, повторил Туполев, — после того, как он первый раз позвонил и предупредил, что позвонит позже?

— Не помню, меня тошнило, — очень удивленно сказала я. — А в чем собственно дело?

— Тебя тошнило двадцать минут?

— Да. Я не понимаю, к чему эти расспросы?! Самоед перезвонил второй раз буквально через минуту, проверил, занята ли линия, и я очень испугалась. Сидела, держала мобильник в руке и никак не могла отважиться звонить Антону. Мне было страшно до тошноты. Почему это тебя интересует сейчас?