Одним из самых активных исследователей в то время был сенатор Джозеф Маккарти, посланный в Германию сенатом США в качестве обозревателя. Через две недели, в знак протеста против сотрудничества членов следственной комиссии с армией США во время прикрытия скандала, он уволился со своего поста и произнёс пламенную речь перед американским сенатом. Приведённый им список злоупотреблений, применявшихся американцами против немецких заключённых, просто ужасает[985].

Ещё одним человеком, рассказавшем о противозаконных методах американских следователей, был Эдвард ван Роден, занимавший во время Второй мировой войны должность начальника американской дивизии военной юстиции в Европе. В 1948 году, вместе с судьёй Гордоном Симпсоном из Верховного суда Техаса, ван Роден был определён в одну чрезвычайную комиссию, которой было поручено расследовать заявления о злоупотреблениях на американских процессах в Дахау. Вот отрывок из того, что он об этом написал:

«Американские следователи из суда США в Дахау, Германия, применяли следующие методы для получения признаний: избиение, в том числе ногами; выбивание зубов и ломанье челюстей; инсценированные судебные процессы; одиночное заключение; держание в позе священника; крайне ограниченный паёк; нанесение ущерба в области духовных благ; обещание оправдательного приговора. [...] Мы выиграли войну, но кое-кто из нас хочет убивать и дальше. На мой взгляд, это крайне безнравственно. [...] Американский запрет на свидетельства, основанные на слухах, здесь не соблюдался. Принимались свидетельские показания из вторых и третьих рук, [...] в качестве оправдания лейтенант Пёрл со стороны обвинения сказал, что получить надлежащие доказательства было крайне тяжело. Пёрл поведал суду: «Нам нужно было распутать сложное дело и нам пришлось применить методы увещевания». Он признался суду, что в методы увещевания входили различные «средства для достижения цели, в том числе насилие и инсценированные суды». Вдобавок он сообщил суду, что судебные дела основывались на показаниях, добытых при помощи именно таких методов. [...]

Показания, использованные в качестве доказательства, выбивались из людей, которых перед этим держали в одиночной камере по три, четыре и даже пять месяцев. Их держали взаперти в четырёх стенах, без окон и без возможности делать упражнения. Два раза в день через щель в двери им просовывали пищу. Им не разрешалось ни с кем говорить. В течение этого периода времени они не могли общаться ни со своими семьями, ни со священником. [...] Нередко наши следователи надевали на голову обвиняемого чёрный капюшон, после чего били его кастетом по лицу, а также ногами и резиновым шлангом. У многих из немецких подсудимых были выбиты зубы. У некоторых были сломаны челюсти. В 139 расследованных нами случаях у всех немцев, кроме двоих, были отбиты половые органы. У американских следователей это была «стандартная рабочая процедура». Пёрл признался в применении инсценированных судов и методов увещевания, включая насилие, и сообщил, что суд был вправе решать, прилагать ли к делу улики, полученные подобным образом. И все улики прилагались.

Один восемнадцатилетний обвиняемый после серии избиений стал писать диктуемое ему заявление. Дойдя до 16-й страницы, парня заперли на ночь. Рано утром немцы из соседних камер слышали, как он невнятно бормотал: «Я больше не стану говорить неправду». Когда позже пришёл тюремщик для того, чтобы отвести его на допрос, где бы тот закончил писать ложное заявление, он обнаружил, что немец, мёртвый, висел на прутьях решётки. Тем не менее, было заявлено, что этот немец повесился, чтобы не подписывать показания; впоследствии эти показания использовались на суде в качестве доказательства против других обвиняемых.

Иногда заключённого, отказывавшегося подписывать показания, отводили в тускло освещённую комнату, в которой вокруг чёрного стола с распятием в центре и двумя горящими свечами по краям сидела группа гражданских следователей, одетых в форму армии США. «А теперь над вами состоится американский суд», — говорили обвиняемому.

Фальшивый суд выносил фальшивый смертный приговор. Затем обвиняемому говорили: «Вас повесят через несколько дней, как только генерал утвердит этот приговор. Но если вы тем временем подпишите это признание, мы сделаем так, чтобы вас оправдали». Некоторые из них всё равно отказывались его подписывать. [...]

В другом случае в камеру одного из обвиняемых вошёл фиктивный католический священник (в действительности — следователь), выслушал исповедь обвиняемого, дал ему отпущение грехов, после чего дал ему небольшой дружеский совет: “Подпишите всё, что следователи потребуют от вас подписать. Этим вы обретёте свободу. Даже если там будет написана неправда, я могу прямо сейчас, заранее, простить вам любую ложь, которую вы скажете”»[986].

С: Это просто отвратительно. По сравнению с этим происходившее в Абу-Граибе после вторжения США в Ирак — невинные шалости![987]

С: Ну, Абу-Граиб хотя бы помог мне понять, что американцы действительно способны систематично пытать заключённых, пусть даже речь в данном случае шла о политической системе, считающейся гораздо менее чудовищной, нежели гитлеровская Германия. Так что я вполне могу предположить, что в послевоенной Германии американские войска вели себя гораздо хуже.

Р: Вы совершенно правы.

С: Это, случайно, не на одном из этих самых процессов в Дахау американские прокуроры пытались выдать за «общепризнанный факт» заявление о том, что в лагере Дахау применялись людские газовые камеры (глава 2.4)?

Р: Вы верно подметили. Такими методами можно доказать всё, что угодно. Но ещё хуже, чем эти так называемые допросы «третьей степени» — согласно Иоахиму Пайперу, главному обвиняемому на процессе Мальмеди — было ощущение безысходности, полной изоляции от внешнего мира и своих сотоварищей, а также попытки (нередко — успешные) настроить арестантов друг против друга, путём использования ложных уличающих показаний для того, чтобы сломить сопротивление арестантов, основанное на товариществе, при помощи угроз и обещаний (так называемый допрос «второй степени»),