— Я не уверен. Почему бы тебе не примерить это? — Его полный простодушия взгляд привел Дину в смущение.

— Надеть платье Салли? Не глупи.

— А ты можешь одолжить ей свое зеленое.

— Мой дорогой, я люблю тебя, но, мне думается, ты сошел с ума. — Она улыбнулась продавщице и попыталась уйти, но Бен нежно взял ее под руку и зашептал в ухо.

— Я полагаю, что ты тоже ненормальная, а теперь иди и примерь свое новое платье.

Она посмотрела на него с изумлением.

— Ты шутишь? — Он покачал головой. — Оно для меня?

Он, улыбнувшись, удовлетворенно кивнул.

— Тебе оно нравится?

— Я… О, Бен. Я не могу. Оно изумительно!

Она повернулась, чтобы снова взглянуть на платье, и ее глаза расширились. Оно было изысканным и, видимо, чудовищно дорогим. И Бен сделал это ради нее? Человек, который водил автомобиль неизвестной немецкой модели, который предпочитал есть спагетти, а не икру? Человек, который гордился тем, что у него не было постоянной горничной, а всего лишь уборщица, приходившая раз или два в неделю, чтобы навести в доме порядок? И это в то время, когда его дед жил, окруженный армией слуг, а его отец, уйдя в отставку, поселился во дворце недалеко от Рима. И этот человек купил ей подобное платье? На такого рода вещь она бы не решилась попросить денег даже у Марка.

— Боже милостивый!

— Перестань и иди примерь его. Я хочу видеть!

Она повиновалась, и наконец он увидел. Это было само совершенство. Покрой, стиль, цвет. Она выступала, идя к нему навстречу, словно королева, с накидкой через плечо. Ее загар подчеркивал густые оттенки шелковой материи лилово-розоватого цвета, ее обнаженная спина и плечи были вылеплены специально для этого платья.

— А что ты наденешь к платью?

— Бриллиантовые серьги и блестящие босоножки черного цвета. И подберу вверх волосы.

— О, Господи, я этого не вынесу. — Он улыбнулся такой довольный, что даже продавщица рассмеялась.

Когда она надела его вечером, он сидел на кровати. Они улыбнулись друг другу, и он застегнул ей сзади молнию настолько, насколько это позволял фасон платья с открытой спиной. Она закрепила в ушах бриллиантовые сережки и причесала высоко взбитые волосы. Она выглядела прекрасно, и у него на миг перехватило дыхание. Затем с улыбкой он нежно снял ее бриллиантовые серьги.

— Что ты делаешь?

— Снимаю их.

Она была озадачена.

— Почему? Они тебе не нравятся? — Возможно, оттого, что их подарил ей Марк. — У меня нет других, которые бы так же подходили к этому платью.

— Не волнуйся! — Он полез в карман и достал маленькую коробочку из голубого шелка. Открыв ее, он вынул две большие и очень красивые жемчужные горошины, к которым были подвешены крохотные бриллианты. Серьги были старинные и смотрелись великолепно. — Я хочу, чтобы ты их надела.

— О, Бен. — Дина посмотрела на серьги, не скрывая своего восхищения, а затем перевела взгляд на Бена. — Что ты сделал? — И платье, и серьги, и выставка. Он отдавал ей так много. Все…

— Серьги принадлежали моей бабушке. Я хочу, чтобы они были твоими, Дина. Сегодня особенный вечер. — Слезы появились у нее на глазах, когда она взглянула на него снова. С нежностью он всматривался в ее лицо. — Я хочу, чтобы этот вечер стал самым прекрасным днем в твоей жизни. Сегодня начинается твоя новая жизнь в мире искусства, Дина. И я хочу, чтобы каждый знал, какая ты хорошая художница. — В его глазах было столько любви, о которой она никогда и не подозревала, что ее сердце учащенно забилось, и она обвила его руками.

— Ты так добр ко мне.

— Мы добры друг к другу, а это — очень ценный дар.

— Я не могу взять серьги. — Она не могла. Пока она навсегда не останется с Беном. Но уже в следующем месяце ей придется вернуться к Марку.

— Нет, ты можешь взять серьги. Я хочу, чтобы они были у тебя. Независимо ни от чего.

Он понял. Он всегда понимал. И от этого становилось еще хуже. Слезы текли ручьями, заливая ее лицо, полное грусти и печали. Рыдания сотрясали ее плечи.

— Любимая, не надо.

— О, Бен… Я не могу уйти от тебя.

— Ты и не должна. Еще не время. Давай всего лишь наслаждаться тем, что у нас есть сейчас.

Он не был так философски настроен вначале, и она подумала, не согласился ли он в конце концов с тем, что должно будет скоро произойти.

— Я люблю тебя. — Ее голос задрожал. Она прижалась к нему, и он закрыл глаза.

— Я тоже люблю тебя. Ну а теперь не пора ли нам идти на твой вернисаж?