Порфирьич молчал, опустив глаза. Добряков понимал, что обидел старика.

Чего-чего, а этого он вовсе не хотел. Желая смягчить ситуацию, он легонько

толкнул Порфирьича под локоть и сказал:

– Ладно, дед, не сердись. Я ведь не со зла, ты меня знаешь. Ты мне лучше вот

что скажи, опыт-то питейного дела у тебя, я вижу, немалый.

Порфирьич снова встрепенулся и поднял глаза.

– Да-да? – заискивающие посмотрел он на Добрякова.

– Скажи мне, - продолжал тот. – Вот ты прошел огонь, воду и медные трубы.

Наверняка выпил Атлантический океан…

– Про Атлантический не знаю, - перебил старик, - а вот Ледовитый точно

выпил. Потому как всегда пил холодненькую, запотевшую.

10

– Ну ладно, Ледовитый так Ледовитый. Тоже неплохо. Так вот скажи мне, дед, ведь наверняка есть какие-то способы, чтобы похмелье не было таким

ядреным, противным?

– Есть, знамо дело, есть, - кивнул старик, воодушевленный надеждой хоть

как-то помочь страждущему. – Но тут ведь, как говорится, клин клинышком.

– Чего? – не понял Добряков.

– Зелье – зельем, говорю. То исть, от чего хвораю, тем и лечусь.

– А, это ты про это вот, - Добряков покачал бутылкой с остатками пены на

дне. Допил и отшвырнул бутылку подальше в кусты. – Это даже не похмелье, это поправка скорее. Так, чтобы в норме быть. А я про настоящее похмелье –

с раннего утра, когда спать не можешь, когда ворочаешься на липкой

простыни… Хоть повеситься… Знакомо?

Вместо ответа Порфирьич пристально посмотрел Добрякову в глаза.

– Хорошо, что тебе пока только это знакомо, - сочувственно произнес он. – А

чертиков белых под столом никогда не видел? А свиных рыл на потолке? А

змей кусачих да чудищ рогатых в своей постели?

Добрякова передернуло.

– В постели не видал, – поежился он. – И такое бывает?

– Еще как бывает, - старик помолчал и еще раз пристально посмотрел на

Добрякова.
– Так что же, бросать не думаешь? –спросил негромко.

– Нет, отец, пока не думаю. Не все свое, видать, выпил, - усмехнулся

Добряков. – Расскажи лучше, как это – «клин клином»?

– А чо пьешь, тем и лечись, - ответил старик. – Пиво, вижу, хлещешь?

Добряков кивнул, напряженно глядя в глаза Порфирьича.

11

– Ну вот, значит, пивом и лечись, а никак не водкой там или коньяком. Когда с

утра, как ты говоришь, накатывает на тебя менжа эта проклятая (я эту

тяжесть менжой всегда называл), прибереги на этот случай литр пивка

холодного и пачку курева. Выпивай полбутылки и сразу закуривай. Выкури

сигарету, посиди, чтобы все внутрь провалилось. Через несколько минуток, когда поймешь, что пиво принялось, опять закури. И каждую затяжку

чередуй с глотком пива – таким макаром две поллитры и добьешь. Посиди

пару минут и еще закури. Третью. Накурись так, чтоб тошнило, а пивко – оно

тебе в том поможет. Рыгать потянет, только не вздумай рыгать. Перетерпи.

Проглоти. Дай устояться. Как устоится все, уляжется – иди спать, мил

дружок. Даю гарантию – проспишь, как убитый, еще часа четыре. Ну а там

уж от организма твово зависит, каким проснёсси. Крепкий – значит, всё в

порядке. Ну а нет – так на то и суда нет, самого себя вини. Захочешь выйти из

запоя – каждый день уменьшай похмельную дозу: сперва полторы бутылки

выпивай, потом одну, всё меньше и меньше. Авось да выйдешь. А коли вовсе

бросать надумаешь – приходи, я пока тут.

– Ну, спасибо, Порфирьич, - приободрился Добряков. Он поднялся, откупорил

последнюю бутылку и припал ртом к горлышку. Выпил полбутылки, кисло

посмотрел на остаток, покосился на кусты – хотел было выбросить. Однако

передумал, аккуратно перелил всё в пластиковую бутылку, упрятал ее в

потайной карман и, пожав старику руку, направился к автобусной остановке.

«Чтоб в дороге не скучать», - подумал он.

А Порфирьич, глядя ему вслед, вовсе не о лекции своей несостоявшейся

думал. Впервые думал не о ней.

«Не пришла пора, видать, - думал он. – А жаль: хороший человек, не

безнадежный. Ну, ничто, придет ему срок, ой как быстро придет…»