Шрифт:
Среди всех демонов, пребывавших в Зорбасе, в тот вечер победу снова одержал шутливый, добросердечный демон. Зорбасу стало жаль старую шансонетку, сердце его растаяло, когда он увидел ее помутневшие состарившиеся глаза, устремленные на него с такой мучительной тревогой.
– Черт побери! – пробормотал Зорбас, принимая решение. – Если я могу сделать еще одно удовольствие женскому племени, ну так давай сделаю его!
Он выскочил на берег, взял мадам под руку, дал мне кольца, повернулся к морю и запел: «Благослови нас, Боже, отныне и во веки веков, аминь!»
Он повернулся ко мне и сказал:
– Запомни, хозяин…
– Нет сегодня «хозяина», – отрезал я. – Зови меня кумом.
– Ну так запомни, кум, когда я крикну: «Давай! Давай!», наденешь нам кольца.
Сказав это, он фальшивым, козлиным голосом запел: «О рабе Божьем Алексии и о рабе Божьей Фортенции, обручающихся друг с другом, и о спасении душ их Господу помолимся!»
– Господи, помилуй! Господи, помилуй! – проблеял я, с трудом сдерживая смех и слезы.
– Есть и другие тропари, но дьявол меня побери, если я их помню! Перейдем лучше к сути дела, – сказал Зорбас.
Он рванулся, крикнул: «Давай! Давай!» – и протянул мне свою ручищу.
– Протяни и ты свою ручку, моя душечка, – сказал Зорбас своей нареченной.
Пухлая, изъеденная щелочью рука дрожала. Я надел им на пальцы кольца, и Зорбас самозабвенно, словно дервиш, завопил: «Обручается раб Божий Алексий с рабой Божьей Фортенцией, во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь! Обручается раба Божья Фортенция с рабом Божьим Алексием…»
– Готово! И это дело сделано – примите мои поздравления! Иди-ка сюда, госпожа Зорбадена [44] , прими от меня первый целомудренный поцелуй в твоей жизни!
Но мадам Ортанс рухнула наземь, обняла колени Зорбаса и зарыдала, а Зорбас сочувственно покачал своей разгоряченной головой и пробормотал:
– Бедные женщины!
Мадам Ортанс поднялась, оправила юбки и раскрыла объятия.
– Нет уж! – воскликнул Зорбас. – Сегодня Страстной вторник, руки прочь! Пост!
44
Зорбадена – женская форма фамилии Зорбас.
– Зорбас… – томно шептала женщина.
– Потерпи, мадам, до Пасхи, тогда и отведаем мяса. И красные яйца вместе разобьем. А теперь пора домой. Что люди скажут, если увидят тебя в столь поздний час на улице?
Бубулина умоляюще смотрела на него.
– Нет, нет, – сказал Зорбас. – На Пасху! Пошли с нами, кум!
И тайком сказал мне на ухо:
– Ради бога, не оставляй нас одних! Сегодня я совсем не в настроении.
Мы направились к селу. Небо искрилось, пахло морем, стенали ночные птицы. Счастливая и меланхолическая старая русалка тащилась, повиснув на руке у Зорбаса.
Сегодня она наконец добралась до гавани, к которой стремилась всю жизнь. Всю жизнь несчастная пела, развлекалась, насмехалась над честными женщинами, но сердце ее горело в огне. Когда надушенная и напомаженная, покрытая толстым слоем штукатурки мадам Ортанс проходила в броских нарядах по улицам Александрии, Бейрута, Константинополя и видела, как бедные женщины кормят своим молоком младенцев, грудь у несчастной ныла, разбухала, а соски вздымались, тоже желая младенческих губ. «Выйти замуж, выйти замуж и родить ребенка…» – вот на что были устремлены все помысли и стремления ее жизни, и мадам стенала. Но ни одному человеку никогда не призналась она в своих страданиях. И вот наконец – слава Богу! (правда, несколько поздновато, но все равно хорошо), – потрепанная и разбитая морскими бурями, приближалась она к многожеланной гавани…
Время от времени она поднимала глаза и тайком поглядывала на шедшего рядом длинного висельника. «Это не богатый паша с золотыми кистями, не прекрасный юный бей, но все равно хорошо – слава Богу! Он стал моим мужем, он пойдет со мной под венец – слава Богу!»
Зорбас чувствовал тяжесть навалившегося на него тела и поспешно тащил мадам, чтобы поскорее добраться до села и избавиться от нее. А несчастная спотыкалась о камни, ломая ногти на ногах, мозоли доставляли ей мучения, но она не проронила ни звука. К чему тут слова? К чему жалобы? Все было хорошо – слава Богу!
Мы уже миновали смоковницу архонтовой дочки, сад вдовы, показались первые сельские дома. Мы остановились.
– Спокойной ночи, дорогой, – сказала счастливая шансонетка и привстала на цыпочки, пытаясь дотянуться до губ нареченного.
Но Зорбас даже не наклонился.
– Хочешь я припаду с поцелуями к ногам твоим, любимый? – спросила женщина, собираясь броситься наземь.
– Нет, нет! – воскликнул растроганный Зорбас и схватил ее в объятия. – Это я должен целовать тебе ноги, госпожа моя, только мне лень… Спокойной ночи!