— Ну, как сегодня наши дела? — спросил он, не глядя на меня. Просмотрел карту, потом повернулся к приборам у кровати, нажал какие-то клавиши, и изображения на экранах стали меняться. Врач словно воды в рот набрал: не цокал языком, демонстрируя заботу о здоровье пациента, не гудел себе под нос, чтобы вселить бодрость, что раздражает не меньше. Глядя на ряды цифр, мелькающих на мониторе, он молча подкручивал кончики своих необыкновенных усов. Наконец обернулся ко мне:

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — бесцветным голосом проскрипел я. Каждый раз, встречаясь с представителями его профессии, не могу отделаться от ощущения, что их цель — вытянуть из тебя какую-то особую информацию, причем они никогда не спросят прямо: боятся, что больной начнет лукавить и скажет то, что, по его мнению желает услышать доктор. Поэтому хитрецы ходят вокруг да около, как будто трудно догадаться, что им нужно, и наврать с три короба.

— Больно?

— Немного. — Неправда: меня ведь напичкали наркотиками по самую макушку. Никогда не говорите врачам, что жалоб нет, они тут же снизят полагающуюся вам дозу анонидов.

— Спали?

— Да.

— Нет желания поесть, а?

Я задумался. Хотя прямо в вену на тыльной стороне ладони по трубке капал раствор глюкозы, я умирал от голода.

— Нет.

— Утром попытаемся дать вам что-нибудь жидкое, легко усваиваемое. Вставали с постели?

— Нет.

— Хорошо. Полежите еще несколько дней. Головокружение? Онемение рук или ног? Необычные ощущения — яркий свет, громкие голоса, галлюцинации?

Галлюцинации? Ни за что бы не признался, даже если бы и правда их испытывал.

— Ну что ж, вы в порядке, господин Одран. Никаких отклонений.

— Хвала Аллаху. Давно я здесь?

Доктор искоса взглянул на меня, потом снова посмотрел в карту.

— Чуть больше двух недель.

— Когда меня порезали?

— Пятнадцать дней назад. До этого мы двое суток вас готовили.

— Угу.

До конца рамадана остается меньше недели. Интересно, что случилось в городе за мое отсутствие? Надеюсь, хоть кто-то из моих друзей и знакомых остался в живых. А если что-нибудь и стряслось, — убийство, например, — пусть отвечает Фридландер-Бей. Обвинять Папу — все равно что хулить Бога: тот же эффект, те же последствия. Попробуйте найти адвоката, который согласится выступить против них.

— Господин Одран, вы можете сказать, что произошло перед тем, как мы над вами поработали?

Трудный вопрос. Я напряг извилины, и словно залетел в скопление штормовых облаков: страх, отчаяние, мрачные предчувствия… Громкие голоса, какие-то руки перекатывают меня по кровати; вспышки резкой боли. Чьи-то слова: «Не тяните за ту сторону». Не знаю, кто и почему их произнес. Я старался воскресить в памяти хоть что-то существенное. Наконец осознал, что понятия не имею, как очутился в операционной и даже как попал в больницу. Последнее, что стоит у меня перед глазами…

Никки!

— Моя подруга, — сказал я. Сразу перехватило горло и стало сухо во рту.

— Вы о погибшей девушке?

— Да.

— Это случилось почти три недели назад. Больше ничего не вспоминается?

— Нет.

— А наша встреча? О чем мы тогда говорили?

В голове — непроницаемо-черная пелена, нулевая видимость. Ненавижу провалы в памяти. Даже двенадцатичасовые, не говоря уже о трехнедельных. Ужасное ощущение, и в моем теперешнем состоянии я вряд ли сумею правильно отреагировать на вопрос: нет даже сил на то, чтобы проявить приличествующее случаю беспокойство.

— Очень жаль, но я не знаю.

Врач кивнул:

— Мое имя — Еникнани, доктор Еникнани. Я ассистировал вашему хирургу, доктору Лисану. За последние несколько дней симптомы амнезии у вас постепенно стали проходить. Но если наша беседа перед операцией забылась, очень важно, чтобы мы поговорили снова.

Мне хотелось спать. Я устало потер глаза:

— Наверняка у меня вылетит из головы то, что вы скажете, и придется вам повторить лекцию завтра или послезавтра.

Доктор Еникнани пожал плечами:

— Возможно, но вам сейчас больше нечего делать, а мне достаточно хорошо платят, чтобы я добросовестно выполнял долг. — Он одарил меня широкой улыбкой, чтобы показать, что шутит (мрачные невозмутимые типы вроде него должны это делать время от времени, иначе собеседник сам ни за что не догадается). С такой внешностью ему больше пристало лежать где-нибудь высоко в горах в засаде, прижимая к плечу автомат, чем подавать главному хирургу разные щипчики и зажимы; с другой стороны, возможно я со своим неглубоким умом не в состоянии отделаться от стереотипов. В любом случае, выглядит он очень забавно!