Он не жаловал чужаков — а кто их любит? Ему вовсе не улыбалась идея поселить у себя незнакомца на несколько дней. С другой стороны, предложенные мной деньги равнялись заработку за несколько суток. Я снова оглядел его и убедился, что теперь его мысли приняли нужное направление: он уже не пытался угадать, кто я такой, а прикидывал, какой из сотни различных способов потратить свалившиеся с неба хрустики ему выбрать. Осталось лишь немного подождать.

— О, мой господин, мы люди небогатые…

— Тогда двадцать киамов облегчат твою жизнь.

— О да, еще бы, господин, и я хочу получить их; но мне стыдно ввести в такое убогое жилище обладателя стольких достоинств!

— Я вкушал роскошь и богатство, которые тебе и вообразить не под силу, мой друг, но возвысился над земными благами, что доступно и тебе. Тот, кого ты видишь — лишь бледная тень меня прежнего. Ибо Аллах пожелал ввергнуть своего раба в нищету и страдания, дабы потом я вернул отнятое обидчиками. Ты меня выручишь? Всевышний дарует удачу тем, кто поддержит скитальца.

Озадаченный мужчина долго смотрел на меня; первое, что пришло ему в голову — перед ним обычный псих, и лучше убежать от такого подальше. Моя выспренняя речь как две капли воды походила на исповедь какого-нибудь похищенного принца из старых сказок. Но волшебные истории хороши, когда, поужинав нехитрой снедью, ими делятся вполголоса, собравшись у очага, перед тем как заснуть тревожным сном. Днем они теряют большую часть убедительности. Единственное, что способно вернуть доверие к рассказчику — банкнота в двадцать киамов, которая колыхалась в моей руке, словно пальмовый лист под порывом ветра. Мой новый знакомый так впился в нее глазами, что вряд ли сумеет потом припомнить лицо своего собеседника.

В конце концов, я стал гостем Исхака Джарира, достойного хозяина дома. Он поддерживал у себя строгий порядок, так что женщин я не увидел. На втором этаже располагалась общая спальня, а на первом устроили несколько чуланчиков для хранения всякой снеди. Джарир распахнул деревянную дверь одного из них и невежливо впихнул меня внутрь.

— Здесь ты можешь чувствовать себя спокойно, — прошептал он. — Если заявятся твои негодяи-друзья и начнут расспрашивать, мы никого не встречали. Но ты останешься здесь только до завтрашнего дня. После утренней молитвы придется покинуть нас.

— Хвала Аллаху за то, что направил меня к такому щедрому и великодушному человеку! Но мне еще надо завершить одно дело. Если оно пройдет так, как я ожидаю, вернусь с двойником бумажки, которую ты сейчас сжимаешь в руке. Она также станет твоей.

Джарир не хотел ничего знать о подробностях моего предприятия.

— Да будут успешными все твои начинания! — пожелал он. — Но знай, если не успеешь прийти до вечернего намаза, дверь не откроют.

— Как скажешь, о достойнейший. — Я оглянулся на ворох тряпок, которые послужат мне постелью сегодня ночью, невинно улыбнулся Исхаку Джариру и, подавив невольную дрожь, вышел наружу.

Я выбрал узкую мощенную камнем улочку, которая, как я думал, выведет меня на бульвар Иль-Джамил. Но дойдя до места, где она сворачивала налево, понял, что ошибся. С направлением я не напутал, и решил идти вперед. Однако за углом увидел лишь голые стены домов: тупик. Я вполголоса выругался и повернул. Придется топать обратно.

Путь преграждал ужасно тощий человек с растрепанной жиденькой неряшливой бородкой. По его лицу медленно расползалась заискивающая улыбка деревенского идиота. Одежда его состояла из желтой рубашки без воротника, потертого и сильно мятого коричневого костюма, белой в красную клетку кафии и поношенных коричневых английских ботинок. Его дурацкий вид напомнил мне будайинского блаженного Фуада. Похоже, парень следовал за мной, однако я не слышал его шагов.

Ненавижу, когда ко мне так подкрадываются; я открыл сумку, настороженно разглядывая незнакомца. Он не сходил с места, переминаясь с ноги на ногу и ухмыляясь. Я вытащил несколько училок, снова задернул молнию и попытался пройти мимо, но в грудь мне уперлась рука. Я остановился.

— Не люблю, когда до меня дотрагиваются.

Он сразу отпрянул, словно осквернил величайшую святыню.

— Тысяча извинений, — проблеял он дрожащим голосом.

— Зачем ты шел за мной? Чего ты хочешь?

— Я подумал, что уважаемого господина заинтересует мое предложение. — Он тряхнул портфелем из фальшивой кожи.

— Ты что, торговец?

— Я продаю личностные модули, господин, а также набор самых полезных и интересных обучающих программ, поступивших на рынок. С вашего разрешения, я вам их продемонстрирую.

— Спасибо, не стоит.

Парень поднял брови, словно я не отказался, а попросил поскорее показать товар. Он уже не выглядел тупым и жалким.

— Это не займет много времени. Вполне возможно, у меня найдется как раз то, что ищет уважаемый господин.