Стюарт хмыкнул, — разумеется, он не стал сообщать арахнам, что, вживленные ему в 2001 году, импланты уже не столь эффективно воздействуют на психику. Конечно, резидент довольно быстро понял, что читать его мысли хозяева не могли с самого начала. А уж теперь и подавно! А что касается команд, то Джеймс уже давно научился имитировать их безусловное выполнение, хотя знал, что, при желании, он всегда сможет заблокировать любую паучью прихоть.

Как бы там ни было, в Анды надо сейчас лететь. Стюарт приказал срочно приготовить личный самолет и, вызвав охранников, покинул кабинет.

Анна потерла затекшую шею. Так увлеклась работой, что не заметила, что сидела в неудобной позе, не шевелясь, почти три часа. Все. На сегодня хватит! Сделано немало и результатами она довольна. Оглянулась, почувствовав, что в помещении, — одна. Да, так и есть. Даже не заметила, как все сотрудники покинули его. Посмотрела на часы. Ну, конечно, не мудрено, что осталась одна, ведь уже час, как закончился рабочий день. Встала, с наслаждением потянулась. Быстренько убрала в стол документы, с которыми работала, в ящик стола. Взяла сумку, набросила на шею легкий шарфик цвета молодой весенней зелени, который еще больше оттенил насыщенный зеленый цвет ее глаз, надела плащик, и легкой походкой пошла к двери. Прощаться с шефом не стала. Он был очень увлеченным человеком, в этом они были с ним похожи. Когда он работал, то ничего не видел, и не слышал, что творится вокруг. Не стала отвлекать его. Просто открыла дверь и вышла из лаборатории. Шеф всегда уходил последним. Так было всегда на протяжении уже многих лет.

В здании было непривычно тихо и даже как-то неуютно без привычной суматохи. Выйдя на улицу, окунулась в прекрасный вечер. Неторопливо побрела в сторону метро. Проходя мимо детской площадки, привычно повернула голову. Она любила смотреть на этих серьезных маленьких людей. Они как нарядные разноцветные бабочки порхали по площадке, занимаясь своими важными делами. Их звонкие голоса раздавались то со стороны качелей, то с карусели, то с горки. Возле своих чад суетились мамы и бабушки, реже — папы. Увидев свободную скамейку, присела. Торопиться было некуда. Пусть Тимоня чуток подождет ее. Недалеко от ее скамейки мальчуган скармливал булочку копошащимся воробьям, которую его заботливая мама сунула ему в руки. Воробьи мигом растаскивали пушистые крошки, затевали драку. Малыш пытался их угомонить: «Не деритесь, глупые, смотрите, сколько много еще у меня есть. Всем же достанется!». В песочнице, что-то ворча себе под нос, очевидно, копируя маму, лепит куличики девочка лет трех, в розовой шапочке.

Волна отчаяния привычно нахлынула на Анну. Как бы она хотела, чтобы у нее было вот такое маленькое чудо! Чтобы на нее с родного личика смотрели глаза, так похожие на ее собственные! Хотелось прижимать к себе хрупкое тельце, ощущать теплые детские руки у себя на шее. Вдыхать теплый, ни с чем не сравнимый, родной запах. Все на свете отдала бы за возможность иметь ребенка. Но ей было не суждено обрести такое счастье. Глаза заволокло слезами.

На первом курсе студентов биофака, как полагается, послали на уборку картошки. В помощь колхозникам. Это было веселое время. Время сплочения коллектива. Создания групп и группок внутри его. Люди с похожим характером тянутся друг к другу и не принимают отличавшихся от них. Создавались группы из двух, иногда трех человек. Группы по интересам. Она тоже нашла себе подружку. Ее звали Светланой. Их поселили в одном доме. Они как-то быстро нашли общий язык. Вечером в колхозном доме культуры организовывались танцы. Все студенты, конечно, ходили туда. А чем же еще заняться вечерами, когда энергия бьет ключом, несмотря на усталость? На одном из таких вечеров Анна и встретила его. Играла пронзительно печальная музыка. Анна поспешила к подруге, стоявшей невдалеке и, споткнувшись, стала падать. В голове пронеслось: «Вот не хватало так опозориться перед всеми. Хорошо же я буду выглядеть, зарывшись носом в пол с юбкой на голове». Но упасть ей не дали. Чья — то сильная рука подхватила ее за талию и приподняли над полом. Хватка была просто железная. «Благодарю вас, вы не дали мне потерять лицо, можете уже поставить меня на место», — Анна с благодарностью подняла взгляд. и пропала. На нее с участием смотрели самые странные глаза, которые она встречала в своей жизни. Густо-лиловые, оттянутые к вискам, они смотрели на нее с любопытством. Очень высокого роста, никак не меньше двух метров, белокурый, судя по рельефным мышцам, которые отчетливо виднелись, выпирая сквозь обтягивающий свитерок, — спортсмен. Так и застыли, не видя ничего вокруг., не замечая, что притянули к себе взгляды стоявших рядом, — настолько подходили друг другу. Оба красивые, каждый своей красотой. Она миниатюрная жгучая брюнетка, а он — белокурая бестия. Прекрасная пара. Анна опомнилась первой: «Да это же тот самый Сева, про которого все уши прожужжали девчонки всего курса!» «Разрешите пригласить вас на танец?» — пророкотало сверху. «Конечно, должна же я вас хоть как-то отблагодарить», — засмеялась Анна, протягивая нежданному кавалеру свою руку. Прикосновение его руки было необычно приятным. Каким — то образом мозолистые ладони оказались нежными на ощупь. Парень сразу же представился: «Сева». Немного помолчав, добавил: «Рябинин». Их как-будто втянуло в гигантскую воронку. Они, казалось, не слышали музыки, всецело отдаваясь, поглотившим их ощущениям. Анна боковым зрением видела, как машет ей рукой ее подружка Светка, — очень миловидная, со здоровым румянцем во всю щеку, с хорошим чувством юмора. Это она как-то показала Анне высокого парня, сказав, что он ей очень нравится, что покорил все девичьи сердца не только первого курса биофака, а и, конечно, девчонок с физмата, на втором курсе которого он учился. Физики тоже попали на уборку картофеля в этот же самый колхоз.

Они протанцевали весь вечер, не размыкая объятий. Его эльфийские глаза, в обрамлении черных загнутых на кончиках, ресницах, не отрывались от нее. Они говорили и говорили. После танцев, пошел ее провожать. И. закружило их, и завертело в водовороте внезапно нахлынувших чувств. Больше они не разлучались. Вернувшись из колхоза, тоже все время были вместе: вместе готовились к занятиям, вместе ходили в столовую, в читальный зал. Едва расставались, как сразу же скучали друг без друга. Их привыкли всегда видеть вместе. Спустя полгода Сева сделал ей предложения, которое она с радостью приняла. Наконец-то, можно будет не расставаться с любимым ни на минуту. Свадьбу сыграли скромную, — студенческую. Квартиру скоропостижно скончавшейся любимой тети, в которой Анна с братом жили, они разменяли на две двухкомнатные. Не в центре, правда, но в довольно хороших районах, не совсем уж вдалеке от своего бывшего местожительства.

Так Анна стала хозяйкой. Вихрем промчался год. Своим Севой не могла надышаться. Смеялась, отмахиваясь от подружек, советовавших ей получше присматривать за молодым мужем, говорила, что уверена в нем, что он любит исключительно ее одну и ни на кого не променяет. Верила пока. На паре по физподготовке ей вдруг внезапно стало плохо. Она потеряла сознание, всех сильно переполошив. Сама же не испугалась. Догадывалась, из-за чего обморок. В консультацию еще пока не ходила, но была уверена, что в своих предположениях права. Севе хотела преподнести сюрприз, — сообщить приятную новость на его день рождения, который будет через два дня. Чуток не дотянула. Придется открываться сегодня, иначе Севе кто-нибудь из друзей сообщит о ее обмороке, и он обо все догадается. Сюрприза не получится. Чувствовала себя неважно, поэтому отпросилась и поехала домой. Думала немного полежать. А потом приготовить что-нибудь вкусненькое, что Сева любит до его прихода. И отпраздновать такое вот семейное событие. Добралась домой, открыла ключом дверь, пошла в сторону спальни, намериваясь осуществить первый пункт своего плана, т. е. — прилечь ненадолго. И остановилась, услышав какие-то звуки, доносившиеся оттуда. «Воры», — мелькнула жуткая мысль. Рывком открыла дверь спальни. Лучше бы она этого не делала. Глазам открылась пикантная картина. Сева был дома. И не один. Как в анекдотах, только в них домой внезапно возвращается, обычно, муж. Не веря своим глазам, смотрела на Светку и Севу, которые, ну, никак не ожидали чужого вторжения, — до конца пар было еще несколько часов. В ушах опять послышался противный звон, на глаза накатила темнота, больше она ничего не помнила. Не видела, как вихрем сорвался Сева с кровати, на ходу натягивая предметы своего туалета. Как подхватил с пола на руки безвольное тело Анны. Как охала виновато Светка. Как приехала скорая. Очнулась от резкого неприятного запаха, бьющего в нос. Опять нашатырный спирт, уже второй раз за день. Увидела над собой женщину в белом халате, которая ее что-то спрашивала. Напряглась, сосредоточилась и услышала: «Деточка, какой у тебя срок?» и увидела за спиной врачихи изумленное Севино лицо. Сюрприз удался, хотя совсем и не так, как предполагала Анна. Скорее это ей был преподнесен сюрприз. Да еще какой! Анне вспомнилось, как ее неожиданно пронзила страшная боль. Схватившись за живот, застонала, вмиг покрывшись крупными каплями пота. Врачиха засуетилась: «Немедленно госпитализация. Может, еще успеем спасти». Анна думала, что не выдержит этой боли, которая кромсала ее, пока скорая, завывая сиреной, мчалась, распугивая машины. Бледный Сева с огромными испуганными глазами сидел рядом, все пытаясь взять ее за руку. Врачиха с другой стороны измеряла ей давление, хмурясь, и качая головой. Положение было неважное. Опять провалилась в беспамятство. Очнулась лишь в палате. И сразу же почувствовала, что она — одна. Не было в ней той, крохотной искорки жизни, к которой она уже привыкла за два месяца. Она знала, что не ошибается. Женщина не обманывается в таких случаях, ведь у них с будущим ребенком сильная связь. Теперь этой ниточки, что соединяла два организма, не было. Так горько и страшно Анне еще не было в жизни. Зашел в палату врач, и подтвердил, что она перенесла сложную операцию. Ребенка сохранить не удалось. Но и это еще было не все. Врач сказал, что теперь ей уже никогда не стать матерью. Положение было настолько серьезным, что встал вопрос о ее жизни. Ее спасли, но вот такой ценой. Для Анны это стало шоком. Она не хотела в это верить. Резко поднялась температура, вернулась боль. И опять врачи боролись за ее жизнь. Когда кризис миновал — это уже была совсем не та Анна. Потускневшие глаза, чуть шелестящий голос, белое лицо. Никого не хотела видеть, и, в первую очередь, Севу. Запретила пускать его к себе. Врачи, помня о бурной реакции, не возражали. Казалось, такая эмоция, как радость, навсегда покинула ее. Пока лежала в больнице, их с Севой развели. Если нет детей, то это делается довольно просто. Осталась лишь его фамилия. Со Светой тоже перестала общаться, та все порывалась прорваться к ней в больницу, покаяться и выпросить прощения. Выписалась из больницы сильно похудевшей и повзрослевшей.

Анна сидела, не замечая, как из широко открытых глаз, глядевших куда-то вдаль, ручьем льются слезы. Очнулась лишь оттого, что ее кто-то дергал за руку. Оказалось, что девчушка с глазами- маслинами уже некоторое время пытается привлечь ее внимание.

«Тетя, тетя, почему ты плачешь?» — девчушка — кроха заглядывала ей в глаза и тянулась вытереть своей ручкой ее мокрое лицо. «Давай расскажем моему папе, кто тебя обидел, он заступится за тебя, он у меня самый сильный на свете! Пойдем, я отведу тебя к нему». В их сторону уже двигался коренастый молодой мужчина с приятным лицом. Он улыбался: «Что моя мать Тереза уже предлагала свою помощь?» «Так оно и было. Хорошую дочку растите. Неравнодушную». Анна нагнувшись поцеловала бархатную щечку, и поспешила уйти.

Несмотря на прекрасный солнечный июньский день, настроение у Строковых, загоравших на одесском пляже «Отрада», было мрачным. Андрей с женой Еленой и сестрой Ангелиной опять вернулись к больной теме. Тон задала Геля, которая поставила супругам весьма неприятный для них вопрос:

— Когда я уже буду нянчить племяшек? Вам, ведь, уже по тридцать. Да и папа с мамой волнуются, стесняются спросить.